Евгений Якубович - Санитарный инспектор

Жюль разложил на столе свертки. Николай уже давно приготовил обычный набор инструментов. Жюль зажег спиртовку, развернул первый пакет. Осторожно достал из него небольшой ярко-синий круглый плод. Острым тонким ножом он аккуратно срезал кожуру. Затем взял вилку, нанизал на нее плод, поднес к огню.

– Засекай время, – повернулся он к Николаю, который, как хозяин, обычно помогал при приготовлении наркотика. Жюль медленно вращал плод над огнем. Очищенная поверхность подгорала, приобретая изумрудно-зеленый оттенок. Ровно через минуту Николай оторвал взгляд от часов и негромко сказал: «Время!» Жюль убрал плод с огня и внимательно осмотрел его. Свежая мякоть покрылась ровной зеленой корочкой. Все молча смотрели на Жюля. Он еще раз тщательно осмотрел приготовленную ткану, понюхал, все так же держа ее на вилке, и наконец сказал:

– Все в порядке, гребешки не надули, держалово сегодня будет классное.

Все облегченно вздохнули, зашевелились. Кто-то попытался заговорить, но ему тут же велели заткнуться. Самое главное, было впереди. Жюль поднес плод обратно к листу и осторожно, ножом снял его с вилки. Затем он точно так же поджарил остальные.

– Ну, поехали, – довольным голосом скомандовал он. Все нетерпеливо протянули вперед руки. Ладони у всех были покрыты красными рубцами, некоторые рубцы еще не зажили и слегка кровоточили. Все были возбуждены и ждали раздачи наркотика. Жюль снова наколол на вилку поджаренный плод и быстро сделал ножом несколько насечек на плоде. На поверхности тут же выступили капли маслянистого, остро пахнущего сока. Он повернулся к Лоле: «Лейдис ферст!» – и, ухмыльнувшись, протянул ткану. Лола, которая за весь вечер не сказала ни слова и вообще не двигалась с места, все так же молча схватила плод и с силой зажала его в кулаке. Обожженную ладошку, как обычно, охватила сильная острая боль. Лола всхлипнула, на глазах у нее появились слезы. Она отвернулась, но кулак не разжала. Наоборот, накрыла его другой рукой, не доверяя своим пальцам, которые стремились избавиться от боли. Она стала раскачиваться, тихонько постанывая. Скоро наркотик проник в руку, и боль прошла. Лола улыбнулась и посмотрела на остальных. Волна острого желания прокатилась по ее телу.

– Ну, что же вы, мальчики, – неправдоподобно высоким голосом произнесла она, – дама ждет!

Все опомнились, засуетились. Жюль быстро надрезал и раздал ткану. Как всегда, по комнате прокатился тихий стон, когда ладони сжали ядовитую мякоть. Все замерли, ожидая, когда наркотик начнет действовать. Через несколько минут здоровяк Том с громким шумом выпустил газы. Все, как будто ожидая этого сигнала, расхохотались.

– Ну, ты даешь, Том, ну, рассмешил! А Том у нас шутник, оказывается! – все разом заговорили.

– Эх, гребень зеленый, какой классный приход сегодня, – отсмеявшись, закричал хозяин дома. – Как я люблю шутки Тома! Как я вас всех люблю! – продолжал он выкрикивать ненатуральным, очень высоким голосом. Такой голос был одним из побочных эффектов действия тканы и сразу показывал, что его хозяин надержался наркотика. Впрочем, обожженные ладони тоже были своего рода визитной карточкой любителей держалова, так что наркомана можно было вычислить сразу. Другим эффектом, уже не побочным, а ожидаемым, было почти мгновенно возникающее острое сексуальное желание. Однажды попробовав наркотик, люди уже не могли заниматься сексом без него. Зато под наркотиком они вновь обретали эту способность, получая небывалую остроту ощущений.

– Ну же, мальчики, – прокричала со своего дивана Лола, – только не все сразу!

Примерно через полчаса возня в комнате прекратилась. Громко перекрикиваясь, четверка вышла из дома на улицу. Фаза непреодолимого любовного пыла прошла, и теперь началась вторая стадия. Компания больше не могла сидеть в квартире. Они считали, что им хочется погулять, поискать приключений, просто посмотреть на звезды. Медики описывали это состояние как скрытый приступ клаустрофобии, которая впоследствии усиливалась. Наркоманы, регулярно принимавшие ткану, приобретали устойчивый страх перед закрытыми помещениями. Со временем, даже не находясь под действием наркотика, они уже не могли жить под крышей. В Старом Городе на улицах образовались небольшие колонии наркоманов со стажем, которые бросили свои дома и перебрались жить на улицу. Некоторые сохраняли подобие домашнего уюта и выносили с собой мебель: шкафы, кровати, столы со стульями. Большинство же обходились спальными мешками и парой картонных коробок.

Способность ориентироваться после приема наркотика пропадала, поэтому каждый выход за порог дома превращался в увлекательнейшее приключение. Сделав пару шагов, они уже не соображали, где находятся, что, по общему мнению, придавало особую прелесть таким прогулкам. Первым делом подошли к ближайшему ларьку и купили пиво. Каждый взял в руки открытую банку и, прихлебывая на ходу, компания отправилась шататься по улицам. Пиво входило в ежевечерний ритуал. Говорили, что после принятия тканы и неизбежных сексуальных удовольствий полезно выпить баночку-другую пива, для восстановления гормонального баланса. Пиво было очень популярно среди населения Старого Города. Считалось просто неприличным выйти из дома без банки пива в руке и пройти по улице, не отхлебывая по дороге.

Жюль в обнимку с Лолой шли чуть впереди. Лола оживленно что-то рассказывала Жюлю. Она была очень озабочена. Вчера Лола видела Жюля с новой подружкой и сегодня с утра начала кампанию по ее дискредитации. Количество фактов и доводов против новой знакомой подобралось огромное. Все это Лола вываливала на своего собеседника непрерывным потоком. При этом она постоянно дергала Жюля за рукав, требуя сочувствия. Жюль, как обычно, только делал вид, что слушает, а сам был занят чем-то своим. Он неторопливо шел, с интересом оглядываясь по сторонам и прихлебывая пиво из банки.

Внезапно Лола сменила тему:

– Жюль, скажи, а мы сегодня тоже встретим маленьких ящеров?

Жюль неохотно оторвался от пива и пробурчал:

– На черта они тебе сдались?

– Ты знаешь, я все думала-думала и решила. Если мы опять встретим маленьких ящеров, то я заберу их к себе, и они будут жить у меня. Я куплю для них маленькие кроватки, игрушечный столик и стульчики. А потом я научу их танцевать рок-энд-блюз. Это будет классно. Только ты скажи Николаю с Томом, чтобы они их не трогали, ладно?

Жюль, не очень вслушивающийся в болтовню подружки, по привычке кивнул головой и сказал:

– Да-да, конечно.

Николай с Томом брели чуть позади, размахивали банками с пивом в такт шагам и вели серьезный мужской разговор.

– Прикинь, что я сегодня узнал, – начал Николай.

– Ну?