Теил Вида - Закон Войны. Путь

Космопорт взяли в оцепление с самого утра. Эрик, со своей группой, прибыл туда вместе с генералом. Не смотря на тщательные приготовления и бдительный присмотр офицеров, без казусов не обошлось. Олин проводила построение, чтобы еще раз проверить внешний вид солдат. Все уже облачились в “скелеты”, но шлем не закрывали и перчатки не надевали. Олин прошлась перед строем. С виду, все казалось в порядке.

– Закрыть шлемы, надеть перчатки, – приказала капитан.

Солдаты исполнили приказ. Капитан придирчиво осмотрела десантников. Наметанный глаз сразу же заметил, что Селина как-то странно подергивает левой рукой.

– Какие-то проблемы, Лоурен? – Олин остановилась перед снайпером.

– Никак нет, капитан! – отрапортовала Селина.

– Убрать шлемы, снять перчатки.

Селине ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться. Ее левая рука чуть припухла и покрылась красной сыпью.

– Что с рукой?

– Не знаю, капитан.

– До того, как ты надела перчатки, этого не было. Или я ошибаюсь? – Селина молчала.– Джи́лис, осмотри и обработай, – отдала распоряжение Олин, их штатному врачу. – Только быстро.

– Не стоит, капитан, – попыталась возразить Селина. – Само пройдет.

– Или ты пойдешь с Джилисом, или я на неделю закрою тебя в лечебке. Шевелитесь! – капитан дождалась, пока они покинули строй. – Риглас, отправляйся с остальными получать оружие. Хормин, Оун, задержитесь. У вас что, мозги повысыхали до основания? – набросилась Олин на Дила и Алерга, когда кроме них на плацу никого не осталось. – Или вас, двух придурков контузило, да вы решили об этом промолчать! Что вы сделали?

– Да ничего мы не делали… – попытался оправдаться Дил, но капитан не дала ему такой возможности.

– Тогда кто? Капитан Стрелин? Сомневаюсь!

– Это семена торсо́ла, – тихо произнес Алерг, понимая, что отпираться бесполезно. – Вызывают раздражение, они не опасны, часа через три, четыре, все само пройдет.

– Нам через полтора часа нужно быть в космопорту, ей позицию занимать! Вы, дебилы, совсем не соображаете?!

– Мы думали, что Селина наденет снаряжение еще вчера…

– Думали? Каким хреном вы думали?! Я вижу, вам нечем это делать! Аири вас предупредил?

– Так точно, – отозвался Дил.

– Тогда какого вам неймется? Вот уберется наш главнокомандующий – я вам устрою. Пошли вон отсюда, что б я вас не видела!

– Извините, капитан… – пробормотал Дил, не глядя на нее.

– Пошел вон, – сквозь зубы повторила Олин.

Алерг хотел что-то сказать, но Дил толкнул его локтем в бок и покачал головой, давая понять, что им действительно лучше уйти. Потом капитан успокоится, и, возможно, даже забудет о своем обещании, но сейчас нарываться не стоит – можно нарваться и на кулак.

– Как будто это ей самой семян насыпали… – вздохнул Алерг.

– Насыпали, причем еще до твоего появления, – программист смотрел себе под ноги, словно пытаясь разглядеть там что-то важное. – Да так, что до сих пор чешется, я думал – забылось. Долг у капитана перед Селиной, по крайней мере, она так считает. Брат Лоурен ей жизнь спас, закрыв собой от пули. Сам погиб…

– Такое не забудется, – Алерг нахмурился. – Почему сразу не сказал, если все знал?

– Не знаю. Переклинило. Нервы ни к черту, сплю плохо. Хотел пошутить, расслабиться.

– Вот-те и расслабился… Нужно было вчера вытащить, ступили. А вообще, знаешь, Дил, пора завязывать – мы с тобой так дошутимся, что оба вылетим, а у меня еще испытательный срок не вышел. Если меня из десанта выпрут, мне идти некуда, а обратно в контрабандисты как-то не хочется…

Дил хотел что-то ответить, но вздохнул и промолчал. Он понимал – Алерг прав, до добра все эти выходки не доведут, но остановиться не мог. Вот уже полгода, его глодало изнутри, не давало покоя, и программист понимал – нужно поговорить с капитаном Таил, но он никак не мог решиться. А этот поступок – полная глупость. Им вполне конкретно объяснили, чего делать не стоит, а они попросту проигнорировали. Олин не оставит это просто так, если, конечно ни случится что-то, что заставит ее забыть о такой мелочи, как глупая шутка.

Олин осталась стоять на плацу одна. От оружейного склада к ней шел Алик, просматривая на ходу какие-то бумаги и улыбаясь чему-то своему.

– Ты что, кисленького захотел? – обратилась к нему Олин, когда он подошел.

– С чего ты взяла? – не понял Алик.

– Рожа слишком довольная!

– Что это ты с самого утра не в настроении?

– Твоими стараниями.

– В каком смысле? Что я уже успел не так сделать?

– Алик, я тебя попросила присмотреть за проверкой снаряжения, но ты, который день веселишься по одной тебе понятной причине, и смотрел ты явно не туда, куда надо – мы твоими стараниями опять без снайпера останемся!

– Да что случилось, можешь толком сказать?

– Эти два весельчака, Селине в перчатку каких-то семян насыпали, – пояснила Олин. – Рука опухла. Грон нас на куски порвет!

– А я-то тебе причем?

– Ты должен был следить за Дилом и Алергом, чем ты занимался?

– Они что, маленькие дети? Почем мне знать, что они не доиграли! – Алик засунул руки в карманы кителя.

– Все мы не доиграли…

– От меня-то ты чего хочешь? Да и к чему раздувать скандал на пустом месте: ну, пошутили ребята, не вовремя конечно, но что теперь? Часа через три у нее все само пройдет.

– Да вы что сегодня, все спятили? Какие могут быть шутки! А если что-то случится, что тогда?

– Да чего ты всполошилась? Сюда половину сил МВК перекинут, какой полудурок решит сунуться?

– Ты сейчас меня успокаиваешь, или сам себя? – уточнила Олин.

Алик хмыкнул и ничего не ответил. Сегодня, он выглядел несколько взъерошено, не смотря на уложенные волосы и внешний вид, полностью соответствующий уставу. Даже не стал спорить и ворчать, что его опять выставляют крайним, что на него не похоже. Алик вообще любил поворчать, особенно в бою. Вероятно, это у него нервное, но выяснять причину, никто не собирался. У каждого есть что-то свое. Многие, слушали музыку, закачав ее в программу «скелета». По уставу, делать этого нельзя, но на такое нарушение прикрывали глаза. Лучше уж так, чем нервный срыв и, как следствие, списание из-за психологической неустойчивости.

Горд Джилис обработал Селине руку, и опухоль спала за полчаса, осталась только сыпь. После взбучки, полученной Дилом и Алергом, приутихли все, понимая, что офицеры больше не намеренны, терпеть выходки своих солдат, следствием чего они бы ни являлись.

Энтони глухо ругался, бросал взгляд на часы, время от времени, выходя на связь с командиром внешнего периметра. После этого, он снова начинал ругаться и посматривать в пустое небо. Главнокомандующий задерживался. Генерал нервничал, и его нервозность, сначала, передалась офицерам, а затем солдатам.