Александр Тарарев - Четыре процента Вселенной. Видимые миры. Книга 1

– Спасибо за заботу, какая перегрузка была при торможении?

– Средняя перегрузка составила шестьдесят G, а пиковая двести пять G.

– Ничего себе, противоперегрузочная система сработала прекрасно. Шестьдесят G для нее не проблема, но двести пять… Нам еще повезло, что создатели звездолета заложили возможность очень экстремальных условий полета. Так что мы легко отделались и самое главное остались живы, – с удивлением в голосе проговорил Майкл, который шел за Игорем. Становилось очевидным – есть проблема, он поднял руку, успокаивая своего помощника.

– Разберемся, не переживай, – и добавил. – Фил, через полчаса будь готов к полному докладу по состоянию звездолета.

– Ну что, теперь перекусим?

–Теперь в самый раз.

Оба активно жевали, обдумывая ситуацию, наконец, Игорь разрядил обстановку.

– Майкл, я понимаю – что–то пошло не так, непонятная обстановка, аварийная ситуация, но сейчас главное корабль и его исправность, от этого будут зависеть наши жизни.

– Да прав ты, капитан, тысячу раз прав, пошли в рубку, пора работать.

Обед закончился, настала пора действовать.

Минут через десять прибыли к рубке управления, сканер проверил их личности, после чего переборка ушла в сторону, пропуская в святая святых звездолета. Рубка сияла чистотой и деловым перемигивание индикаторов на панелях. Развернулось кресло из–за пульта первого помощника встал Фил и по–военному четко начал доклад.

– Капитан, во время торможения, из–за нештатной ситуации, силовой каркас корабля достиг предела прочности и я принял решение отключить тормозные двигатели. Решения принимались мною, потому что вы находились без сознания.

– Не мудрено, корабль не выдерживал, а нам–то куда выдержать такую нагрузку. – Буркнул Майкл.

– Продолжай доклад, Фил. – Не обращая внимания на ворчание Майкла, распорядился Игорь.

– А дальше я поместил вас в капсулы и провел диагностику систем корабля на предмет повреждений. Диагностика показала, что снесло половину гарнитуры на корпусе, разгерметизировался транспортный ангар и повреждены две выхлопные дюзы маршевого двигателя. Что же касается маневровых двигателей, то повреждения незначительные. В остальном корабль работоспособен.

– Что сделано за то время, что мы находились в медицинском отсеке?

– Восстановлена герметичность транспортного ангара, установлено тридцать процентов внешней гарнитуры на внешней обшивке, идет ремонт дюз маршевых двигателей. Все работы будут завершены через стандартную неделю.

– Фил, ты определил координаты корабля? Куда нас выбросило? Куда мы попали?

– Нет, капитан, координаты корабля не определены, этого просто невозможно сделать, за бортом ни одного ориентира, ни одного созвездия, не за что зацепиться. Сканеры не работают, внешние датчики уничтожены.

– Мы фиксируем космические излучения?

– Никаких.

– Этого не может быть?! Ты уверен?

– Капитан, мой доклад основывается не на предположениях, а на конкретных данных поступающих от неповрежденных датчиков корабля.

– Ситуация понятна, продолжай работать.

– Игорь, давай ознакомимся с записями произошедшего. – Предложил Майкл.

– Давай, заодно войдем в курс дела.

Просмотр занял много времени, они спорили о природе изменения «кротовой норы», что заставило тоннель «кротовой норы» изменить свои параметры. Но решения не находили.

– Игорь, посмотри, при аварийном выходе из тоннеля оставшиеся приборы зафиксировали пространственную аномалию, ну а потом их срезало как ножом.

И действительно, просматривая информацию внимательно, бит за битом они пришли к выводу, что тоннель изменил параметры под воздействием внешнего космоса.

– Делааа… – протянул Майкл, – получается, что мы вылетели из аномалии в аномалию, а потом еще и задействовали тормозные двигатели в неизвестном пространстве?

Его предположение повисло в воздухе, оба осмысливали полученную информацию.

– Фил, скорость корабля?

– Неизвестна, нет точек отсчета, капитан.

– Майкл, берем анализаторы и выходим в открытый космос для изучения пространства. Надо понять, куда мы попали?

– Предлагаю запустить автоматы, пусть соберут данные, а уж потом пойдем сами.

– Разумная мысль, так и сделаем. – Согласился Игорь и распорядился, чтобы Фил снарядил исследовательский зонд.

– Капитан, уже снарядил и не один. Более того, все это время изучал, как вы говорите – аномалию, но результатов ноль. Да вы посмотрите сами, – он вывел результаты исследования на мониторы.

Капитан и помощник уткнулись в мониторы, изучая данные. Фил говорил правду, изучать нечего, потому что научные зонды не зарегистрировали ничего. Через оставшиеся камеры внешнего наблюдения они взглянули в открытый космос, их удивлению не было предела. Корабль окутывала непроглядная тьма, даже не просто непроглядная, а тьма как осязаемое вещество…

– Что это, капитан? – удивленно посмотрел на него Майкл.

– Фил, – продолжил Игорь, – как ты ведешь работы в такой тьме?

– Роботам технической поддержки не нужен свет, они действуют в соответствии с программой, которую я в них ввожу. А я эти программы составляю на основе баз данных устройства нашего звездолета.

– Не пробовал брать пробы забортного вакуума или, что это есть?

– Пробовал, конечно, только ничего не получилось. Вещество или, что это есть, утекает из ловушек, как песок, просачиваясь сквозь них.

– А ты регистрировал этот процесс?

– Нет, капитан, зарегистрировать его нашими приборами невозможно, просто предположил.

– Что скажешь, Майкл? – озадаченно взглянул на него Игорь.

– Пока ничего, мы здесь уже анализируем десять часов. Пойдем-ка, капитан, отдохнем и попробуем осмыслить ситуацию в спокойной обстановке. Учитывая, что спешить нам некуда, а здоровье не до конца восстановлено. – Игорь задумался, потом кивнул головой соглашаясь.

– Фил, остаешься на вахте, тебя сменит Майкл.

– Понял, капитан.

Игорь с Майклом возвращались в кают–компанию в молчании, обдумывая случившееся. Усталость брала своё, организм еще не пришел в норму после медицинских процедур и, перекусив, они решили отдохнуть, а уж потом на свежую голову проанализировать создавшуюся ситуацию, не торопясь.

Оба уснули, едва коснувшись подушки. Майклу снился сон, он даже заулыбался. Земля 2957 год, Михаил Александрович Виноградов выпускник космической академии, инженер–пилот, исследователь дальнего космоса, завидный жених, будущее сияло и искрилось радужными перспективами. Все это сияние воплотилось в жизнь, отличная карьера, постоянные путешествия в дальний космос, признание и уважение среди коллег и не только. И вот теперь перспективная исследовательская экспедиция, назначение в которую открывало новые горизонты, как личного роста, так и исследовательской деятельности.