Иван Глемба - Юный стратег

Подобные действия Абальгама, можно сказать, также одного из ставленников Сурцины, могли бы показаться странными, но лишь на первый взгляд. Абальгам был представителем сил, ратовавших за медленное, но неуклонное продвижение геводов и сопутствующих им рас во вновь открываемые миры и пространства. В данном случае Абальгам считал, что нашествие чатхов под руководством Исимина только лишь усугубит ситуацию в Сэпилсе и не даст ему осваивать ресурс галактики так, как он привык это делать: не торопясь и со вкусом.

Его интересы не учитывались. Базы и фактории на десятках планет, которые контролировали Абальгам и его помощники, забирал сильнейший. И по большому счету Абальгама не волновало, кто это будет: Исимин, Абулай или третье лицо. Для него была важна его доля. Если ее Абальгам лишался, то он готов был сражаться за сохранение ресурсов и влияния на планетах и в межзвездном пространстве до последнего. Надо сказать, что ни Исимин, ни Абулай не то, чтобы дать ему какие-то гарантии, даже побеседовать с ним на эти темы не желали.

Жаловаться Сурцине на произвол Абальгам также не стал, понимая, что за его интересы Сурцина, у которого и так было достаточно проблем, выступать не будет, и слова не скажет. Впрочем, Исимин и Абулай все равно бы не послушали Сурцину. Реальная обстановка на месте определяла их действия. Поэтому Абальгам, давно скрыто готовящийся к войне, решил пойти ва-банк. Он первым делом напомнил о себе Обогаю, который был очень удивлен поступившими к нему от Абальгама предложениями.

Обогай даже не поверил своим ушам, когда посланец Абальгама сказал ему, что хозяин тайно, оставаясь в тени, предоставит коалиции пять мадилов и один фартар, снаряженные за его счет. Как такое может быть, в голове у Обогая не укладывалось. Он заподозрил в этом какой-то хитрый ход, и пока не отвечал ни положительно, ни отрицательно на предложение Абальгама, хотя фартары и мадилы были ему нужны.

Недолго думая, Обогай отправил на переговоры для выяснения позиций к Абальгаму Брада, который вернулся после переговоров какой-то смущенный. Первым делом Брад сообщил Обогаю крайне важное известие, доведя до его ведома весть о том, что флот Абальгама под руководством Мойи в составе восьми фартаров, трех десятков мадилов и пятидесяти пачлов готов выступить на стороне Обогая и коалиции. При этом Абальгам предлагал Обогаю тайно договориться о совместных действиях. Здраво рассудив, Брад от помощи решил не отказываться, сказав, что уточнит позицию Обогая и даст вскоре окончательный ответ. Также Брад рассказал Обогаю о том, что Абальгам в беседе привел ему неоспоримые аргументы в пользу их союза, взамен хотел лишь гарантий, что его базы на планетах и сами планетарные тела, на которых управляли его ставленники, не будут у него отняты, если коалиция одержит победу. А в этом Абальгам не сомневался.

Когда же Брад спросил Абальгама об Абулае, тот поморщился и произнес: «Абулай в последнее время дурно пахнет. От него воняет мертвечиной». Также Абальгам довел до сведения Брада тот факт, что Абулай стал гэогом. Причем запись беседы Исимина и Абулая в полном объеме была предоставлена Браду и Обогаю. Сомнений в том, на чью сторону встал Абулай, у Обогая и Брада не осталось никаких. Но ни один, ни другой решили данный факт пока не делать достоянием гласности на совете. Единственное что, так это Обогай направил копию записи беседы Грагу и некоторым тэйонам, которым доверял. Таким образом и Лакиции стало известно о проделках Абулая.

Сам же Абулай пока что изображал из себя преданного сторонника коалиции и даже угрожал Исимину и чатхам в беседах. В общем, вел себя умело и, как он считал, ловко. Дело шло к решающей схватке, время которой неумолимо приближалось. Стороны готовились к решительному выяснению взаимоотношений, покусывая и пощипывая друг друга мелкими набегами.

Абальгам для прояснения отношений с Абулаем прибыл на Дарн инкогнито. Он даже не решился совершать, как обычно, телепортацию, посчитав в сложившихся условиях этот способ перемещения опасным для себя. Кто знал, что было на уме у Абулая, который в определенные моменты был готов на все ради выигрыша. Я еще раз подчеркиваю, что какие-либо моральные и этические нормы, выполнение и соблюдение законов, еще какая-либо ерунда в делах правления не соблюдались. Действовал между тэйонами (правители сразу нескольких планет) и даэнами (представители элиты высших рас Сэпилса) один принцип: кто первый добрался до цели, тот забирает все и устанавливает свои порядки. И эта система ценностей и правил игры не менялась.

Да, конечно, договоренности соблюдались, но приходило время, и они нарушались, в результате чего заключались новые и так до бесконечности. Поэтому надеяться на порядочность или еще на подобные ложные точки опоры не приходилось. Расплата за подобные просчеты могла последовать незамедлительно и неотвратимо. Поэтому Абальгам учел риски.

Абулай встретил Абальгама, как самого близкого и лучшего друга, что еще больше не понравилось Абальгаму. Он сразу же заподозрил недоброе, но виду не подал и принял правила игры, предлагаемые Абулаем: начал также раскланиваться, вынужденно шутить и играть роль близкого друга, который давно не видел товарища. Абулай между тем развлекал Абальгама, заверял его в дружбе, говорил, как ему близки идеалы коалиции, тепло отзывался об Обогае, – в общем, всячески уверял Абальгама в дружественности своих намерений. Абальгам в ответ также улыбался, делал самые разные жесты, означающие доверие, прикладывал руку к сердцу, отзываясь об Абулае, к голове, намекая на его ум, рассказал даже несколько секретов, которые побудили Абулая задуматься, и лишь затем перешел к делу.

Два могущественных даэна в одиночестве сидели на террасе. Между ними находился стол причудливой формы, на котором, подчиняясь мысленному желанию каждого, то возникали, то исчезали напитки или блюда с самой разнообразной пищей. Абальгам, впрочем, много не ел и не пил. Он только лишь со всей осторожностью делал несколько глотков и ставил сосуд на место. Перед тем, как что-либо попробовать, Абальгам незаметно делал полный анализ содержимого и только после этого надпивал жидкость или пробовал фрукты. Конечно же, Абулай знал об этом, но виду не подавал. Он не приказывал к нынешней беседе что-то подсыпать в пищу или питье гостю.

Абулаю даже доставляло удовольствие то, что Абальгам так внимательно и последовательно, ничего не пропуская, исследует пищу и напитки. «Пусть помучается», – примерно так рассуждал Абулай, наблюдая за Абальгамом, который то ли не хотел, то ли не считал нужным сразу приступить к беседе. Два «друга» говорили как бы ни о чем, рассуждая о событиях, как будто бы и не было войны. Эта безделица их, как было видно из беседы, совсем не волновала. Абулай куражился, откровенно высказываясь о некоторых вещах, подсмеиваясь над Исимином, вспоминая дурачка Варду, который поверил ему, за что сразу же поплатился жизнью.