Дмитрий Казаков - Вторжение Химеры

Солдаты дружно повалились на мостовую, мгновением позже на нее посыпались куски пластобетона. Роберт ощутил, как один из них ударил в затылочную часть шлема.

– Теперь ясно, почему нас так далеко высадили, елки-палки, – просипел Трэджан. – Тут же все простреливается…

Совсем низко, над самыми крышами, с ревом прошел десантно-штурмовой корабль. Повис на месте, застрочили установленные в крыльях пулеметы. Огненные пунктиры очередей потянулись куда-то вниз.

– Противник прорвал линию обороны прямо перед нами, – послышался из наушников шлема голос командира батальона, – нам необходимо остановить его…

Сразу несколько сияющих голубым огнем «спиц» ионных разрядов сошлись на десантно-штурмовом корабле. Тот вздрогнул, как живое существо, окутался оранжевым пламенем и рухнул вниз.

Громыхнуло, в серые небеса взвился столб черного дыма.

– Вечная память, – пробормотал сержант, но в его голос мгновенно вернулись свирепые нотки: – Быстро! Наша позиция – вон там, в развалинах! Форсеры будут тут с минуты на минуту!

«Развалинами» Бьернсон назвал груду строительного мусора, оставшегося там, где собирались, но не успели возвести еще один дом.

Полсотни метров до нее преодолели одним рывком. Роберт присел за сваленные кучей блоки утеплителя, поднял автомат, коснулся спускового крючка. На внутренней поверхности забрала возник кружок целеуказателя.

Рядом пристроился Шриван, смуглый уроженец Индии, попавший в отделение два месяца назад, перед операцией на Валории.

Слышно было, как он вполголоса бормочет молитву.

– Ну и где они? – нетерпеливо просипел засевший в неглубокой ямине Трэджан. – А то я сейчас замерзну.

– Вот, – прошептал Кампински, наклоняясь к пулемету. – Сейчас мы им…

Серые фигуры стремительно перемещались в тучах снега, напоминая скорее призраков, а не существ из плоти и крови.

– Без приказа не стрелять! – сказал Бьерн, и тут же плазмоид пролетел над самой его макушкой, едва не зацепив гребень шлема.

Форсеры заметили людей первыми.

Роберт нажал спусковой крючок за мгновение до приказа, с радостью увидел, как один из форсеров споткнулся на бегу и брякнулся на мостовую. Снег вокруг могучего тела начал темнеть.

Промелькнул в стороне модуль, другой попытался спикировать на людей, но был сбит на подлете. Соседний дом, где засело третье отделение, накрыл выстрел из мортиры, потом второй. Из провалов окон рванулось пламя, полетели куски горящего пластика, чей-то вопль заставил Роберта поморщиться.

Быстрым движением он выдернул обойму, вставил новую.

– Гранатами их, курвиных детей! – прорычал Бьерн.

Глухо хлопнул подствольный гранатомет, приклад болезненно ударил в плечо, между бегущих форсеров один за другим начали вздыбливаться черные «гейзеры» разрывов.

Одну из могучих фигур изломало, отшвырнуло в сторону, другие припали к земле и растворились в сером сумраке. Шипя сквозь зубы и держась за пробитый наплечник, осел на снег Шриван.

И на этом бой закончился.

Трещали автоматы, глухо ухали рельсовые ускорители на соседних улицах, где держали оборону другие взводы, но там, где засели подопечные лейтенанта Нуньеса, наступила тишина.

– Что-то быстро они отступили, – сказал Трэджан.

– Это меня печалит меньше всего, – хмыкнул сержант. – Мак-Канн, займись раненым, Кузнецов, Лангтон, осмотрите тела.

Молчаливый, серьезный шотландец, исполняющий в отделении обязанности медика, повернулся к Шривану. Индус снова принялся читать молитву, на этот раз в полный голос.

Роберт и Трэджан выбрались на открытое место и двинулись туда, где остались лежать убитые форсеры.

Шли осторожно, прижимаясь к стенам домов и прислушиваясь к тому, что творится спереди и по бокам. Знали, что их, в случае чего, прикроют, но это мало успокаивало.

– Мертвы, – сказал Трэджан, когда они добрались до первого тела, – дохлее некуда, елки-палки.

– Точно. – Роберт присел, потрогал толстую, перевитую жилами руку, на какой тяжелый плазмаган выглядел украшением.

Форсер, которому досталось не меньше дюжины выстрелов из пулемета, казался «облупленным». Серая химериновая броня зияла трещинами, там и сям чернела обнаженная плоть, в центре груди, куда угодили несколько крупнокалиберных пуль, темнел настоящий провал.

– Какие-то они тощие, – заметил Трэджан, осматривая второе тело, принадлежащее женщине, высокой и широкоплечей, – вроде бы здоровые, как и прочие, но выглядят дохляками…

– Точно, – кивнул Роберт. – Нелегко им, сомий хвост, дался этот прорыв до Снежногорска.

Вспомнился ужас первых дней войны, столкновение на Халикте, кровавые бои на Эброне.

Тогда пытавшиеся остановить наступление врага люди гибли сотнями, а форсеры казались неуязвимыми сверхчеловеками, полубогами из легенд. Огромные воины в серой броне не знали, что такое неуверенность, страх и усталость, они шли вперед и побеждали, без жалости уничтожая тех, кто осмеливался им противостоять.

Потом выяснилось, что форсеры не бессмертны, люди привыкли к ним, узнали вкус побед, пусть пока не очень больших.

Дети пророка Зигфрида фон Хайнца, наоборот, утратили служившее неплохим допингом чувство несомненного превосходства над «эволюционным шлаком», узнали, что война – это не только легкие победы.

И в глазах людей словно стали меньше ростом, утратили пугающую мощь.

– Что там у вас? – прошелестел в наушниках голос сержанта.

– Трупы, – ответил Роберт. – Мы возвращаемся.

– Стойте на месте. Мы сами идем к вам. Приказано наступать дальше.

– Не нравится мне это, – только и сказал Роберт.

Из-за крыш с низким ревом появился еще один десантно-штурмовой корабль. Прошел над улицей и умчался в пургу, туда, где, судя по звукам, продолжался отчаянный бой.

Снежная белизна слепила глаза.

Впервые за проведенное на Сибири время метель прекратилась, тучи разошлись и выглянуло солнце, небольшое, но очень яркое. Стал виден грандиозный хребет, чьи пики, закованные в броню изо льда, вонзались в небо к северу от Снежногорска. Яркий свет залил наблюдательный пункт, устроенный в развалинах, не так давно бывших домом на окраине города.

Пейзаж в смотровых щелях не радовал – усыпанные белоснежным крошевом бугры, торчащие из них руины, трупы форсеров, обломки сбитого модуля-разведчика.

– Эх, красота, – сказал Трэджан.

– Ага, – флегматично согласился Роберт, прищуриваясь, чтобы поберечь глаза, отвыкшие от яркого света.

– Да ты же не смотришь! – возмутился уроженец Аляски.

– Спать я хочу, – ответил Роберт и зевнул.

Второй полк корпуса «Один» находился на холодной планете четвертый день и все это время беспрерывно отражал яростные атаки врага, норовившего овладеть столицей колонии.