Анатолий Дроздов - Князь Мещерский

– Кого я вижу! – улыбнулся он. – Господин Азеф! Рад встрече.

– Не скажу, что взаимно, – буркнул террорист.

– Вот что у него нашли, – один из жандармов показал карманный браунинг, – а вот еще, – он протянул генералу белую книжицу с двуглавым орлом на обложке.

Татищев взял ее и раскрыл.

– Ноймайер Александр Фридрихович. Паспорт выдан Министерством иностранных дел Российской империи. Разберемся, – он спрятал паспорт в карман. – Грузите его в машину!

Террориста увели.

– Как вышло, что Азефа задержал статский советник, а не вы? – Татищев хмуро глянул на жандармского ротмистра, стоявшего сбоку.

Ну да. Жандармов пригнал генерал, не дав им подготовить захват, а виноват стрелочник.

– У него в квартире два выхода было, – смутился офицер. – Такого ранее не встречалось.

– А предусмотреть? Чуть не упустили. Изъявляю вам свое неудовольствие, господин ротмистр! Оставайтесь здесь, обыщите квартиру. Собранные улики отвезете в корпус. Я отправляюсь туда. Не терпится побеседовать с господином Азефом. Вы с нами? – повернулся он ко мне.

– Непременно! – кивнул я. – Без меня он не заговорит.

– Тогда прошу в автомобиль.

Дорогой мы молчали. Татищев, видимо, переживал оплошку своих людей, я думал о другом. Азеф непременно заговорит – даже без моей помощи, это не Савинков. Но я все равно заставлю его наложить в штаны. Пусть это будет маленькой местью. И не надо считать меня садистом! Вы видели раздавленные тела людей, которых доставали из завала? Нет? Ну, так молчите! Нет и не может быть оправдания убийству невинных людей, какими бы высокими целями не прикрывались террористы. Стоит начать делить их на хороших и плохих, как они придут в твой дом. США на этом обожглись: сначала вырастили Аль-Каиду и ИГИЛ, а потом годами разгребали последствия. Это ошибку совершили большевики, возведя в ранг героев фанатичных убийц [12] Например, Халтурина и Каляева. . Их имена давали улицам, часть которых сохранили свое название и поныне. Задумайтесь! Россия, которая пострадала от терроризма и ведет с ним борьбу, бережно хранит память об убийцах. О них пишут книги и снимают фильмы. Это началось в царской России, продолжилось в СССР, а затем – после его распада. На хрена, спрашивается? Что полезного принесли эти типы русскому народу? Боль, страдание и смерть? Пусть же будут прокляты и забыты.

В здании корпуса мы поднялись в кабинет генерала. Один из жандармов занес в него саквояж Азефа, проверенный минером, и разложил его содержимое на столе. Брезгливо глянув на белье, Татищев повертел в руках пистолет, отложил его в сторону и взял лист веленевой бумаги.

– Вы были правы, Валериан Витольдович! – сказал, обернувшись ко мне. – Чек на сто тысяч фунтов стерлингов, выдан лондонским банком. Это ж какие деньжищи! Мне за всю жизнь не заработать. Да еще рубли, – он посмотрел на пачки в банковских упаковках. – Сколько здесь, считали? – спросил у жандарма.

– Нет еще, ваше превосходительство. Но на первый взгляд – около пятидесяти тысяч.

Татищев покачал головой.

– Несите улики в допросную! – велел жандарму. – Привяжите Азефа к стулу, как перед этим Савинкова. Мы с Валерианом Витольдовичем сейчас подойдем.

Жандарм поклонился, сгреб вещи в саквояж и вышел.

– Говорить с Азефом буду сам, – сказал мне генерал, сделав непреклонный вид.

– Как скажете, – поклонился я. – Но у меня будет просьба. Я буду изображать злого следователя, а вы – доброго.

– Хм! – Он посмотрел на меня с интересом. – Где вы этому учились?

Читали-с.

– Секрет, – развел я руками…

По сравнению с Савинковым, Азеф оказался жиже, что, впрочем, и ожидалось. Поплыл он сразу. Замычал, закрутил головой, показывая горячее желание говорить, но я все равно довел его до мокрых штанов. Подскочивший по моему знаку жандарм сорвал тряпку с лица террориста.

– Ваше превосходительство! – заголосил Азеф. – Не нужно более! Я все скажу.

– Валериан Витольдович? – подошел Татищев.

– Еще один укольчик! – Я сделал зверскую рожу.

– Ваше превосходительство! – завопил Азеф. – Умоляю! Убери от меня этого маниака!

– Валериан Витольдович, отойдите! – велел Татищев, но глаза его смеялись.

Я с деланой неохотой отступил на пару шагов. Азеф заговорил, выплевывая слова, как пули. Следователь едва успевал записывать. Время от времени Азеф бросал на меня испуганные взгляды, в эти мгновения я скалил зубы и показывал ему шильце, которое продолжал вертеть в пальцах. Азеф вбирал голову в плечи и начинал говорить еще быстрее. Наконец он выдохся и умолк.

– Вы можете вызвать этого Джеймса к себе в квартиру? – спросил генерал.

– Не придет, – покачал головой Азеф.

– Почему?

– Он очень осторожен, к тому же недоволен мной. Покушение не удалось, государыня выжила. Джеймс даже требовал вернуть деньги.

– Но вы, конечно, не согласились, – усмехнулся Татищев. – Плохо, господин Азеф, плохо.

– Укольчик? – предложил я.

– Не надо! – встрепенулся Азеф. – Я знаю, где его можно застать. Он обедает в ресторане «Лондон», приходит туда каждый день к восьми часам вечера. Берет отдельный кабинет.

– Уведите! – приказал генерал. – Что будем делать, Валериан Витольдович? – спросил меня уже в кабинете. – Арестовать подданного Британии да еще дипломата – скандал. Британцы возмутятся. Показания Азефа и Савинкова против слов Джеймса не потянут. В Лондоне скажут, что мы принудили подлецов это сказать. Чек… Его могли выписать те же немцы через лондонский банк.

– Давайте доложим государыне, – предложил я. – Покажем ей чек и показания террористов. Пусть решает.

– Хорошо, – согласился Татищев, как мне показалось, с облегчением. Еще бы! Есть на кого переложить ответственность. – Только у меня просьба. Не говорите государыне о нашей промашке. Я со своей стороны отзовусь о вас с лучшей стороны.

На том и порешили. Императрица приняла нас без промедления. Выслушала доклад генерала и посмотрела на меня. Я кивнул, подтверждая слова Татищева и, незаметно для него, сделал жест, давая понять, что нужно поговорить наедине.

– Благодарю, Дмитрий Николаевич! – сказала Мария. – Я не забуду вашего усердия. Можете быть свободны. Валериан Витольдович, останьтесь.

Татищев встревожено глянул на меня. Я слегка кивнул, дескать, помню. Генерал поклонился и вышел.

– Слушаю, – сказала Мария.

– С англичанами мы попали в неловкое положение, – начал я. – Если обвинить их в покушении на вас, то это война. А она нам не с руки – тут бы с Германией справиться. Но и прощать им нельзя – уроним честь империи.

– Что предлагаете?

– Я поговорю с Джеймсом.

– Для чего?

– Попытаюсь сделать его нашим агентом.

– Предлагаете избавить его от ответственности за содеянное? После того, что он совершил?!