Максим Лакомский - Хроники Анклава 1: Когда Тьма обращается в Свет

* * *

Тоскливый вечер приблизился к закату, начало темнеть. Внутри Зоны Заражения солнце было редким гостем, отчего смена суток сопровождалась лишь изменением цвета неба с серого на черное. Фауст ориентировался по своему чутью, до сих пор его ни разу не подводившему. В отдельные моменты, вопреки обыденной логике, он мог ощущать наличие мыслей мутированных животных, тем самым узнавая об их присутствии вокруг себя тогда, когда в этом не помогали обоняние, зрение или слух.

Сидя в засаде за мусорным контейнером и боясь сделать лишний вздох, мужчина вспоминал тот проклятый день, когда жизнь почти миллиона человек, включая его самого и его близких, разделилась на столь несоразмерно контрастные «до» и «после».

Двадцать третьего июля стояла жаркая, солнечная погода, Андрей собирался ехать со своей девушкой Таней на загородную дачу. Они вдвоем стояли на автобусной остановке рядом с тем местом, где он теперь сидел и прятался, а через дорогу перебегали двое его приятелей… Вспышка. Оглушительный рев заложил уши. Земля задрожала. Ударная волна с огромной скоростью пронеслась по улицам города, вышибив стекла и оставив трещины на зданиях, часть из которых целиком обвалилась, не выдержав сейсмической нагрузки. В тот момент Андрею показалось, будто само пространство разорвалось и изувечило все вокруг.

Несколько секунд спустя он увидел огромный огненный, вперемешку с черным дымом, гриб, извергший фиолетовые искры и поднявшийся в раздвинувшиеся облака где-то невдалеке от северной границы города. Зазвучал пронзительный вой сирен, началась паника. Дальнейшие подробности мужчина помнил плохо.

Людей сразу же стали эвакуировать, объявили о взрыве и крупном выбросе химически активных веществ на ГИБХе – Государственном Институте Био-Химических исследований – а также о повреждении тепловой электростанции, стоявшей неподалеку от эпицентра взрыва. Оба объекта находились рядом друг с другом, и всего в нескольких километрах от города. Около тридцати процентов населения отказалось от эвакуации и осталось жить в своих домах в надежде, что рано или поздно все должно придти в норму.

Через несколько дней небо полностью затянуло токсичными облаками, так и не исчезнувшими до сих пор. Полили ядовитые дожди, убивавшие растительность. А потом началось самое страшное: стали появляться первые уродства. Когда мутации проявились среди личного состава введенных в зараженную зону армейских частей, было принято главное решение: вокруг зараженных территорий в кратчайший срок возвели бетонный, десятиметровый в высоту, забор, обтянутый сверху колючей проволокой под напряжением и увенчанный через каждые сто метров пулеметными точками, направленными внутрь выстроенного оцепления.

Поскольку была заражена лишь северная часть Санкт-Петербурга и Ленинградской области, изоляционную стену провели и через сам город, отделив от угрозы безопасные для дальнейшей жизни районы. В Зону Заражения попали Калининский и Выборгский районы, включая окрестности проспекта Просвещения, и областные населенные пункты, вплоть до поселка Токсово на севере. На восток граница охватила весь испытательный полигон Всеволожского района, тогда как сам Всеволожск остался незараженным, а на западе прошла через Мистолово, Энколово и Бугры.

Власти объявили о полной консервации территории внутри периметра и предоставили выживших там людей самим себе. Настоящая причина катастрофы осталась без огласки, правительство скрыло всю информацию о том, чем реально занимались в ГИБХе, и что впоследствии привело к загадочным мутациям. Мировое сообщество признало аварию в Петербурге величайшей экологической катастрофой современности, оттеснившей на задний план даже радиоактивный Чернобыль.

Деревья и кусты, леса и поля – вся растительность внутри зараженных территорий гибла от химикатов, обретая серо-коричневый окрас. Мерзкие мутанты вылезали из своих нор с наступлением сумерек. Природа полностью изменилась, став идеальной средой обитания для смертельно опасных кошмаров – таковой оказалась крупнейшая веха, внесенная человеческими руками в историю голубой планеты.

– С тех пор прошло уже три года… – Ностальгически прошептал Андрей.

Вновь обострившееся чутье окружающих врагов вывело его из глубоких воспоминаний как раз вовремя: Фауст выпрыгнул из-за контейнера и прирезал затаившегося для нападения мутанта.

Из соседнего двора вылезли еще две клыкастые твари, собаки оскалились и зашипели на свою жертву. Услышав за спиной выстрелы, Андрей, отвлекся от новоприбывшего противника и обернулся в поисках их источника: на другом конце улицы бежавшего со всех ног парня в коротком черном плаще и очках настигали еще четверо прокаженных созданий.

Руш наугад произвел несколько выстрелов себе за спину и не промахнулся. Врагов осталось трое.

– Главное – выбраться из города… – Отчеканил вслух юноша за мгновение до того, как со стороны мусорного бачка выпрыгнул другой Анклавец, без промедления покрошивший ножами мутированного пса. Увидев знакомое лицо, настроение у Руша мгновенно поднялось – он не ожидал встретить друга в опустелом районе.

– Здорова, Саске!

– Какой я тебе Саске?! Моя давно уже Фауст! – Бодро выкрикнул Андрей, прикончив очередного мутанта.

– Да ладно, уже и постебаться нельзя? – с улыбкой ответил Руш, после чего резко развернулся, присел и с колена дал очередь по не успевшим разбежаться позади него тварям.

Фауст проскочил мимо товарища и перехватил прыгнувшую псину в воздухе,

ударом ножа раскроив ей половину шеи. Последний мутант с испуганным воем унесся куда-то в соседние дворы. Анклавцы отряхнулись и пожали друг другу руки.

– Меня Фаустом давно уже все наши городские кличут, сам же знаешь.

– Но представился-то ты мне в день нашего знакомства именно как Саске, верно? Им ты для меня навсегда и останешься, что не говори.

– Ну, любил я в те времена японские мультики, было дело… Эх-х, ладно. Просто я уже отвык от этого прозвища. Все нормально, Пашка, не бери в голову.

– Слушай, а чего ты здесь делаешь? – Сходу решил разузнать Руш.

– Мы с Кузнецом зачищали подвалы одной из многоэтажек. Там оказалось гнездо этих вот выродков. Новенького бойца потеряли, вчера только к нам пришел.

– Соболезную. А сам Кузнец где?

– Мы когда во дворы вошли, я хвост почуял. Его отослал на базу, а сам решил тварюг прикончить. Сам же знаешь, у меня с ними в бою шансов побольше.

– Понятно. Что-то они здесь совсем уж озверели, блин. Проходу не дают. Раньше изредка по вечерам попадались, а в последние недели из своих нор целыми стаями на охоту прут.

Дальние высотки слились с цветом ночного неба, в некоторых окнах замерцал оранжевый свет от костров – единственный способ согреться в темное время. Андрей предложил старому другу переждать ночь на его базе и пообещал помочь добраться до джипа утром. Руш охотно согласился, и оба они зашагали по разрушенным кварталам некогда прекрасного города, на треть теперь лежавшего в руинах.