Михаил Шинкин - Дети богов. Грехи семьи

Ерофей был недоволен. Он знал, что будут в гневе братья Михалагеса. Хотя это было предсказуемо.

Не мог остановить хозяина Ерофей. Страшился вставить поперек и слово. И оставалось ему наблюдать за пляшущими, как сатиры, людьми и языками пламени.

Замерло его сердце на мгновение, когда Михалагес взял Зару за руку и повел к палатке. Никто не препятствовал им.

Ерофей не знал, что делать. И опять странное ощущение – то ли ветра, то ли чего-то присутствия – побеспокоило его. В этот раз ему даже не дали встать: тяжелая рука в стальной рукавице легла ему на плечо, не позволяя пошевелиться:

– Что-то резв твой хозяин!

– Я не могу совладать с ним.

– Его нетерпение – позор всем нам! – рыцарь в рогатом шлеме направился к палатке Зары. Белый крест выделялся зловещим пятном на его алых одеждах в ночной тьме. Степные люди расступились перед ним. Вождь и два храбрых воина постарались воспрепятствовать. Однако рыцарь просто прошел сквозь них, как через воздух. Их тела онемели, и в глазах читался лишь застывший навеки ужас.

За рыцарем шли люди, от которых разило надменностью и хищничеством. И Ерофею был знаком этот запах. Он был ему родным.

Недолго пробыл в палатке рыцарь, насильно он вытащил оттуда обнаженную Зару, вещая на различных языках. Девушка сопротивлялась ему, не желая идти с ним. Дернула за цепочку у него на шее. И увидела у себя в руках еще один знак рыцаря: знак бесконечности со звездчатым диопсидом в центре.

Рыцарь раздраженно вырвал камень из ее рук:

– Идем со мной, сестра! Нужно вершить нашу судьбу!

– Не сестра я тебе! – в истерике кричала испуганная девушка.

– Ты наша сестра! И ты нам нужна! Ты все поймешь… – могучий рыцарь не успел договорить. Из палатки вышел Михалагес. Без одежды он выглядел еще тоньше и жальче, а на фоне рыцаря и вовсе тощим прутиком:

– Куда торопишься, брат?

– Исполнить то, чего мы ждали уже столько лет. Идем с нами! Не потехе час!

– Неужели? Вы нашли последнего скитальца? – Михалагес обошел рыцаря и встал у него на пути; приспешники брата попятились назад, путаясь в своих монашеских балахонах.

– Нет! – выдавил из себя алый рыцарь. – Но вчетвером мы сможем! Ты будешь стоять так вечно передо мной? – спокойно продолжал разговор рыцарь, не обращая внимания на попытки девушки вырваться.

Михалагес подозвал к себе Ерофея и взял один из его клинков:

– Острый… – уколол палец голый человек под сокрушающим взглядом рыцаря.

– Прости меня, Зара… – брат не сразу понял, что хочет сделать Михалагес. Но, когда оттолкнул его от себя, было уже поздно. Михалагес оторвался от губ девушки, улетев в гущу монахов, а за ним и окровавленный клинок.

С ужасом глядел рыцарь на обмякшее тело. Его изумление было гораздо больше, чем у степных людей, замерших вокруг него.

Как он посмел?! Как это возможно! Это сделал он?!

Шок сменился безразличием к этому хрупкому телу. Брат бросил на землю ненужную ему более девушку. Он не обращал внимания на жалкие попытки степных людей остановить его. Рыцарь желал видеть этого наглеца!

Не могли слуги брата справиться с Михалагесом. Они лишь зря гибли от его руки. Смеялся Михалагес, смеялся так, как никогда раньше. Шутил он над каждым, кто умирал в мучениях от него, всюду видел он радость.

– Как ты посмел?! – вырос перед ним брат.

– Руками! Вот этими, – развел руками Михалагес, как бы ненароком сразив еще двух монахов.

– Ты!..

– Что ты сделаешь? Убьешь меня? – Михалагес был уже с другой стороны от рыцаря, игриво ткнув его в бок локтем. – И неизвестно, сколько продлится еще наш срок! – замер он на мгновение, приобретя надменную серьезность.

Промолчал брат и удалился в темноту. Слуги, как рабочие муравьи, окружающие матку, собрались вокруг него и двинулись за ним.

Племя не радо было более Михалагесу и Ерофею. Не желали их здесь более видеть. Им этого и не требовалось. Через мгновение после ухода брата исчезли хозяин и слуга. И лишь слеза, упавшая на месте, где только что стоял Михалагес, напоминала о них.

По возвращении домой Андрея Михайловича ожидал небольшой «подарок» от института. Уже на входе он услышал, как его приемная дочь оживленно копошится на кухне и ведет бессвязную беседу. Учитывая, что родственников у них не было, во всяком случае тех, кого хотел видеть историк, Андрей Михайлович заинтересовался неожиданным визитом.

Надев свои кожаные тапочки темно-рыжего цвета, что сочетался с общими тонами его квартиры, историк поторопился на кухню. Только там он снял верхнюю одежду, завидев гостя, стоявшего у деревянного стола и категорически отказывавшегося садиться.

Квартира историка своими очертаниями напоминала добротную избу с изысканной отделкой. Если в двух словах – мечта термитов. И этот молодой человек как-то не вписывался в интерьер.

А по-другому, кроме как частью обстановки, историк и не мог назвать гостя. Именно так он относился к воинам ТМ, впрочем, как и к большинству людей. Черные волосы воина были зачесаны назад прямыми проборами, а агатово-карие глаза холодны и бесстрастны. Крепкие скулы подчеркивали всю строгость его лица, хотя оно и не было лишено своей красоты. В общем типичная внешность для воина ТМ. Андрей Михайлович не был удивлен.

При виде историка молодой человек резко отдал честь, словно историк был некое высшее звено в цепи его званий. Историк неохотно разрешил воину команду вольно. Марина изумленно остановилась, глядя на подобное поведение, после чего снова активизировалась:

– Проходите. Сейчас разогрею обед!

– Нет, спасибо! – историк держал свою куртку на правом предплечье, тихо постукивая концом трости по линолеуму. – Иди за мной! – приказал он гостю.

Оставив куртку на вешалке, Андрей Михайлович велел воину открыть дверь в его кабинет. И только там историк расстался со своей тростью, поставив ее рядом с креслом. Погрузившись в мягкие облака, старик побрезговал позволить воину портить своим телом его мебель.

– Неожиданно. И как это должно мне помочь? – историк смотрел снизу вверх на солдата. Рад бы наоборот, да только воин был выше его на две головы.

– То, что я видел сегодня, требует повышенных мер безопасности!

– Будьте уверены в своей сохранности! Я буду вашим эскортом на время командировки в Марокко!

– Марокко?

Воин принес недобрую весть: историку через девять дней необходимо было направиться в Марокко. Почему так внезапно? Или же Анатолий скрыл это? Воин сказал, что это прямой приказ сверху.

Андрей Михайлович понял, что это за верх. И желал получить ответы.

К сожалению, в последующие дни посещения института оказались не продуктивны. Если не считать двух десятков непринятых зачетов у студентов.