Андрей Белоус - Гастроль в мертвый сезон. Книга вторая. Стреляющие горы

– Ну да, не спится что-то.

– Сбежать собираешься? – словно прочитав мои мысли, иронично произнес Аслан-Бек.

И даже ужасный акцент, с которым он говорил на русском языке, не смог скрыть его издевательского тона. Следовало признаться, что уже более суток находясь рядом с этим человеком, я никак не мог разобраться с его отношением в мой адрес. Ведь, несмотря на то, что в первый раз я счел нужным его поправить, он намеренно продолжал дразнить меня “Ваней”. Правда, не совсем понятно, чего он этим добивался. Если таким нехитрым способом надеялся вывести меня из себя, то я буду вынужден его разочаровать. По мне – пусть зовут хоть “горшком”, лишь бы в печь не совали. Однако, оставлять подобное обвинение без ответа нельзя, как в мои планы не входило начинать оправдываться.

– Вот когда на попытке побега поймаешь – тогда и говори, – словно оскорбленный до глубины души, предельно жестко ответил я.

– Когда поймаю – поздно будет, – произнес Аслан-Бек, и металл в голосе не оставил сомнений относительно его искренности. Однако уже следующая его фраза была произнесена все тем же иронично-издевательским тоном:

– Да и ты тогда не сможешь узнать о судьбе своих друзей, отход которых прикрывать остался.

Если до этого, никак не реагируя на слова Аслан-Бека, я не просто продолжал лежать, а даже головы в его сторону не повернул. То после этих слов, я невольно сел, постаравшись рассмотреть при тусклом свете звезд выражение его лица. Хотя, даже если бы мне это и удалось, то угадать истинный смысл его намерений, мне по-прежнему было не суждено.

– Ну и что же с ними случилось? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно более безразлично.

– Видимо, услышал Аллах твои молитвы, совсем немного не удалось их перехватить. Так что почти все смогли укрыться на американской базе.

– Что значит “почти все”? – невольно переспросил я.

– Того, кто первый из автобуса вышел, американцы почему-то застрелили, – словно делясь забавной шуткой, произнес Аслан-Бек.

Вот только меня его тон оставил равнодушным, потому как в душе поселилось нехорошее предчувствие. Хотя осознание собственной невезучести, не оставляло ни малейшего шанса, что преследующее меня проклятье на этот раз обойдет стороной. Как и само известие, что членам моего отряда удалось достичь заветной цели, заставило усомниться, что на самом деле все могло закончиться настолько благополучно. Но пока еще тлел огонек надежды, я не выдержал, и спросил Аслан-Бека:

– А как он выглядел?

– Сказали, судя по тому, что вышел первым, это был ваш командир. А еще сказали, что он был высокий и совсем лысый.

Доктор! Ну как же так?! Стоило тебя на минуту одного оставить, как ты умудрился так подставиться!

– Так что, это действительно ваш командир был? – вывел меня из состояния задумчивости голос Аслан-Бека, не срывавшего своей заинтересованности.

Под грузом навалившегося отчаянья, разговаривать откровенно не хотелось. Но и показывать своему собеседнику своих истинных эмоций я не собирался. Поэтому, чтобы поскорей закончить разговор, сказал ему то, что он и рассчитывал услышать:

– Правда.

Однако, вопреки моим надеждам, эта новость заставила Аслан-Бека еще более оживиться. Он довольно рассмеялся, и, демонстрируя крайнюю степень ликования, даже хлопнул в ладоши.

– Аллах велик и справедлив, иначе и быть не могло. Про него уже легенды ходили, хитрый был, как шайтан. Многие наши братья от его коварства погибли. Потому Аллах и смерть ему особую приготовил. От рук тех, у кого он спасения искал.

В начале восторженной речи Аслан-Бека, мне захотелось кинуться на него, и даже не доставая Бабочку, попросту задушить его голыми руками. Но внезапно пришло понимание, что удивляться подобной реакции моего новоиспеченного командира, по крайней мере, глупо. Вполне естественно радоваться смерти своего заклятого врага, тем более учитывая, что произошла она при столь неординарных обстоятельствах. Вот только если поведение Аслан-Бека еще можно было как-то понять, то действия американцев, убивших моего лучшего друга, вызывали у меня массу вопросов.

– Спать пора, устал я сегодня, – не обращая внимания на возбужденный настрой Аслан-Бека, как можно более безразлично произнес я, демонстративно укладываясь на прежнее место.

Но видимо он и сам, выяснив все, что хотел, не особо стремился к продолжению разговора. Легко поднявшись с валуна, на котором сидел, Аслан-Бек так же бесшумно растворился в ночной мгле, оставив меня наедине со своими мыслями. По понятным причинам, посвященным обстоятельствам гибели Доктора. Зная об осмотрительности своего друга, я просто не допускал мысли, что своими действиями он мог сам спровоцировать подобную встречу. А значит, вся ответственность целиком и полностью возлагалась на плечи американских военных, не пожелавших разобраться в ситуации.

Впрочем, подобное отношение к человеческой жизни со стороны представителей этой “исключительной” расы, для меня и раньше не являлось особой новостью. Но теперь это коснулось меня лично, и градус переполнявших меня эмоций попросту зашкаливал. Я всегда считал себя человеком здравомыслящим и рассудительным, но сейчас от былой расчетливости не осталось и следа. От осознания непоправимости произошедшего хотелось выть в бессильной злобе, и невозможность открыто выразить свои чувства только усиливала разгоравшийся в моей душе пожар ненависти. И одновременно приходило понимание, что пока я не утолю охватившую меня жажду мести, моей душе не будет покоя. В свете чего и мои дальнейшие планы претерпели некоторые коррективы. Ведь в скором времени нашему отряду предстояло вступить в бой с теми, кто по собственной неосмотрительности сделал меня своим “кровником”. А значит, имело смысл немного повременить с побегом.

Во время утреннего намаза, по вполне понятным причинам мое место находилось в самом последнем ряду. Проведя все школьные годы, сидя на “камчатке”, подобная “рассадка” устраивала меня больше всего. Ведь являясь в исламе “самовыдвиженцем”, особым опытом в свершении всех полагающихся при этом процедур я не обладал. Поэтому во время молитвы не упускал из виду все происходящее вокруг, в результате чего сегодня уже уверенно сливался с общей массой молившихся бойцов, своевременно выполняя все этапы ритуала.

После нехитрого завтрака с выступлением здесь обычно не затягивали, а значит, времени в моем распоряжении оставалось не так уж и много. Сегодня я решил несколько иначе распределить груз, чтобы переносить его было значительно удобней. И в первую очередь это относилось к навьюченному на меня оружию. Для той заварушки, что развернулась у сторожевой башни, всего двое убитых и один раненый со стороны исламистов, можно было счесть довольно незначительными потерями. Вот только теперь их оружие предстояло тащить именно мне, причем самый неудобный из стволов достался мне совершенно заслуженно. В последние минуты боя, не подпуская пулеметчиков противника к гребню холма, одного гарантированно подстрелил я. Бедолага истек кровью раньше, чем ему успели прийти на помощь, оставив мне в наследство столь внушительный трофей.