Кристи Голден - Starcraft: Сага о темном тамплиере. Книга первая: Перворожденные

Закончив, Валериан стер воображаемую кровь с клинка, быстрым, едва ли не высокомерным жестом взмахнул мечом над головой и вложил его в ножны, а затем замер без движения, полностью контролируя дыхание, так чтобы ни один противник не почувствовал и слабого дуновения. Бисеринки пота блестели на лбу Валериана, отражая свет камина так же, как мгновением раньше отражал его клинок.

Юноша выполнил церемонный поклон и на этом закончил.

Валериан вернул меч в стойку, затем прошел к небольшому столу, заставленному старыми бутылками и бокалами, и выбрал напиток. Портвейн был старым – как и графин, содержащий коричневую жидкость, и небольшой бокал, куда Валериан его налил. И то и другое устраивало юношу.

Валериан поднял бокал, изучая, как свет преломляется сквозь жидкость, вдохнул аромат и сделал глоток. Его отец любил рубиновые сорта портвейна, сам же он предпочитал золотистые. Это был один из тех немногих способов, которые Валериан использовал, чтобы – хотя бы для себя самого – бороться с подавляющим авторитетом отца. Он предполагал, что не одинок в своей непокорности. Дети великих людей постоянно старались выйти из тени родителей. Некоторым это не удавалось. Имена таких обращались в ничто и поглощались историей точно так же, как их уникальность и одаренность тонула в наследии великих родителей.

Валериан поклялся, что не разделит такую судьбу.

Он сделал еще один глоток. Сладкая, как сироп, жидкость обволокла язык и скользнула в горло. Юноша коснулся нескольких тускло светящихся клавиш на стене. Часть стенной панели сдвинулась вверх, и выдвинулась гладкая черная платформа. Валериан сел в мягкое кожаное кресло и приготовился к просмотру.

Над платформой появилось зыбкое трехмерное изображение. Он видел эту запись по меньшей мере сотню раз. Он выучил наизусть каждый кадр: и едва освещенные, и снятые под нелепым углом, и резкие смены фокусного расстояния. То, что он видел сейчас, – это вся задокументированная информация о чужеродном создании, что будоражило умы тайной своего происхождения.

Движущиеся голопроекции отражались на лице Валериана. Он смотрел внимательно и вспоминал тот момент, когда увидел запись впервые. Люди, протоссы и зерги, кричащие в агонии, испускающие последний вздох, нисколько не интересовали юношу. Он смотрел лишь на артефакт, и голод, пожирающий юношу изнутри, не мог быть утолен столь несовершенными изображениями. Валериан напоминал умирающего без пищи человека, которому предложили одно печенье и стакан воды. Это лишь обостряло аппетит.

Валериан всегда увлекался древними цивилизациями. Еще ребенком он любил выходить из дома (всегда в сопровождении двух солдат) и рыться в грязи в поисках «сокровищ». Каждый раз, наткнувшись на нечто достаточно странное, он тщательно проводил «раскопки» – и в конечном итоге его мать с удивлением обнаружила, что стала владелицей целой коллекции камней необычной формы, окаменелых деревяшек и маленьких раковин.

Когда Валериан видел вживую «великого человека» – ровно дважды до недавнего времени, – Арктур всячески принижал увлечение сына, и даже заявил его матери, что она воспитывает женоподобного книголюба и слабака. Взрослея, Валериан получил возможность доказать даже скептически настроенному отцу, что, пусть он и книголюб, но назвать его женоподобным или слабаком не получится. С восьми лет у Валериана появились тренеры по владению оружием, как древним, так и современным. Он стал мастером фехтования и единоборств, а также легко и непринужденно передвигался в полной боевой экипировке и с винтовкой Гаусса.

Больше всего Валериан любил культуры, объединяющие войну с искусством. Самой великой его страстью стало антикварное оружие. Он любил его за красоту, скрупулезность изготовления и древность. Арктур одобрял его коллекции, поскольку такие штуки могли убивать людей. Благодаря этому увлечению двое мужчин сумели найти что-то общее, и обсуждение оружия являлось основной темой их бесед.

С того момента, как Арктур решил, что наследника можно без опаски забрать с удаленной планеты, отец и сын стали проводить больше времени вместе. То был непростой союз – две столь разные личности ни за что не смогли бы ужиться с легкостью. Однако они преследовали одну цель – развитие империи, которая, в конечном итоге, перейдет в руки Валериана. Так что поддержание мира обходилось малой кровью.

Оба уравновешенные, сильные, с кошачьими повадками: Арктур, могучий равнинный лев, и Валериан, гибкая, беззвучно крадущаяся по джунглям пантера. Они по-разному смотрели на вещи, но имели общие интересы, в которых практически не было разногласий.

Когда капля за каплей стала поступать новая информация о храмах пришельцев, – а Валериан любил размышлять о них, реальных свидетельствах минувших времен древних цивилизаций, – оба Менгска решили, что данная тема заслуживает пристального внимания. Менгска-старшего история с Бекар Ро впечатлила настолько, что он захотел разобраться, как нейтрализовать или использовать силу храмов. Валериан же вёл себя как влюбившийся в прекрасную девушку юноша – потрясенный, восхищенный, желающий приблизиться, узнать лучше, прикоснуться и изучить.

В этот раз он убедил отца не начинать изучение находки с высадки морпехов и мягко, но настойчиво доказал ему, что уникальные способности последних гораздо нужнее во многих других местах – в частности, для восстановления Доминиона и подавления восстаний.

– Не обсуждается, – таким был первый категоричный ответ Арктура.

– Нам известно, что артефакты представляют настоящую опасность только для протоссов и зергов, – парировал Валериан.

– Мальчишку, который активировал тот, что на Бекар Ро, пережевало и выплюнуло, – ответил Арктур.

– Верно, – согласился Валериан, не уступая. – И нам известно, что именно он сделал, чтобы спровоцировать такую реакцию. Артефакт в некотором смысле живой, у него есть ряд псионных способностей. Если мы изучим тот, что пуст и покинут странным существом, то сможем узнать что-то новое, не подвергая себя риску.

Арктур нахмурился. Сдвинутые к переносице, его темные брови напоминали двух больших гусениц.

– Есть ли смысл в изучении пустого храма? – поинтересовался он.

– Мы получим информацию, как обращаться с тем, который не пуст, – пояснил Валериан. – Подумай, что мы сможем сделать с действующим храмом… если поймем, как он работает.

Арктур хранил молчание. Валериан пожал плечами и сел на мягкий кожаный диван. Он старался не выдать своей заинтересованности, хотя сердце едва не выскакивало у него из груди. Он желал реализации этого проекта сильнее, чем чего-либо в жизни. Желал с той страстью интеллектуала, которую Арктур, чьи стремления лежали совсем в иной области, никогда не поймет. Однако Валериан знал, что не следует демонстрировать отцу жгучий интерес. Он сочтет это признаком слабости. Несмотря на то, что их отношения за последние месяцы заметно улучшились, Валериан все равно ощущал себя так, как при ходьбе по натянутому канату. Умные серые глаза Арктура всегда следили за ним.