Юрий Мори - Метро 2035: Эмбрион. Поединок

Так что я ждала.

И прошляпила, уснув не вовремя. По крайней мере я так поняла: мордатый не появлялся у входа второй день. Ката и его бабы тоже не видно. По всем признакам я сторожила пустую нору.

Пришлось дождаться на любимой тропинке одного из лысых и прояснить ситуацию. Моя внешность который раз помогла мне – сложно всерьез опасаться невысокую хрупкую девушку. Красавицу с точеным личиком, принцессу с пышной копной волос. Вот и неведомый мужичок потерял всякую осторожность на свою беду. Не скажу, что это стало ему уроком – мертвые лишены жизненного опыта. Напрочь. Зато я узнала, что поганцы действительно ушли еще позавчера утром. Большим успехом стало узнать, в какую сторону ушли. Мне больше ничего и не нужно, за городом на открытом пространстве эта троица становилась беспомощной дичью.

Главное, побыстрее догнать их.

На юго-восток? Не самый плохой выбор. По крайней мере там бывшие трассы, а по хорошей дороге я настигну их за пару дней. Когда очень нужно, во мне просыпаются многие способности, данные Пламенем. Бежать с парой десятков килограммов груза в рюкзаке на протяжении светового дня, например. И с ходу вступить в бой. Да еще и победить при этом, как ни странно.

Тело великовозрастного ребенка дракона с аккуратно перерезанным горлом я на всякий случай не стала прятать в развалинах возле убежища, а подтащила почти к машине, маскировавшей вход. Пусть побегают, поищут противника. Могут даже ввязаться в небольшую войну с соседней бандой, если захотят. Чем меньше их – тем проще нам, а о серых братьях я тоже должна думать всегда.

Идти по левобережью было довольно легко. Говорят, на Базе и в целом на другом берегу этого района побаиваются. Чепуха. Если ты слаб, тебе везде страшно.

Я прошла наискосок, выбирая не безопасность, а наиболее короткий путь. Шуганула свору каких-то доходяг, почти никого не задев, и вышла на окружную дорогу. Поворот на тамбовскую трассу немного зарос деревьями, но в целом вполне различим. За спиной остались остатки гигантских магазинов прошлого – «Метро», какие-то автосалоны. Сталкеры выгребли оттуда все интересное еще в моем детстве, но сами коробки моллов, ржавые, с разбитыми стеклами, гниющими на парковках машинами – все еще впечатляли.

И – холодно, черт его раздери. Уже очень холодно. Хотя снега почти нет, начало настоящей зимы. Есть снегоступы, но на дистанции это – не то. Через неделю-другую стоит обзавестись лыжами, на них будет всяко лучше, чем пешком. Но через несколько дней я упрямо рассчитываю вернуться в Великий лес и зимовать там, в лагере братьев. Так что – вперед, легкой трусцой, покрывая бесчисленные мертвые километры.

Ближайшее горячее пятно, задевающее трассу, по карте только через пятьдесят километров. Не просмотрю, замечу. И сверну вовремя.

Шоссе заросло так, что местами понять направление можно с трудом. Молодые деревья, взломавшие асфальт, кусты, редкие бугры навсегда вставших машин. Здесь хотя бы без скелетов – и от Шиловского леса далеко, и от крепко пострадавшей Нововоронежской АЭС. Люди-то выжили, хотя многие и ненадолго. Белая чума потом подобрала остатки населения некогда миллионного города и его окрестностей. Пережевала и выплюнула аккуратными запасами костей для наших лесных храмов.

Людей мне было не жалко. Никого из них.

Они видели, как приближается смерть, разрушение всего, чем они жили, и никто даже не тявкнул против. Спокойно спали, иногда друг с другом, сытно ели и на величайшее чудо – электричество – смотрели как на надоевшую данность. Вот и поделом.

Первым я убила Кима. Смешной и толстый, он просил о пощаде там, возле форпоста «Площадь Ленина», где он жил после возвращения из Великого леса. Торговался. Что-то пытался мне объяснить. Урод. Конечно, он умер. Какие-то люди бежали ему на помощь, но я ушла с места казни раньше, оставив толстую тушу остывать на земле.

Я бы с удовольствием убивала всех встреченных людей, жаль, такого приказа не дал Господин. Только сталкеры. Остались от отряда Кат и Винни. Ну и эта девка – это уже я сама включила ее в приговор. Вдруг она носит семя этого проклятого сталкера?

Под нож. Всех их под нож.

Хотя я прекрасно стреляю, нож остается моей любимой игрушкой. В тяжести стали есть что-то окончательно верное, не в пример изменчивым пулям – той иногда попадешь, а иной раз и нет. Неприятно получается. А нож – это окончательно.

Вердикт, как любил говорить отец, по другим, правда, поводам.

После выкидыша он меня избил. Пьяный, разумеется, как всегда пьяный. Орал, что я шлюха, мелкая блядь, и прямая дорога мне в подстилки викингам. После всего предыдущего даже страшно не было, я сжалась в углу на полу, закрывая голову руками, и просто ждала, когда он устанет. Выдохнется.

Так и случилось.

Мама стояла рядом с ним и плакала, даже не пытаясь меня защитить. Из-за грязного куска скатерти, служившего нашему отсеку убежища занавеской, выглядывали и сразу прятались любопытные лица. Морды. Твари, хоть кто-нибудь бы из них остановил отца!

На следующий день он проспался и проворчал, что погорячился. Впрочем, это роли уже не играло: я рассмотрела его судьбу и вынесла приговор. Исполнение задержалось почти на месяц, но в этом деле осторожность была важнее скорости.

Мстила ли я? Наверное. Но не только ему. Всем. И двум этим солдатам без лиц, от которых осталась только вонь гнилых зубов и раздирающее кожу на груди ощущение жесткой пятнистой формы. И придуркам из нашего убежища, только что не молящимся на две заветные лампочки и старенький электромотор, который дядя Виктор запустил, чтобы мешать в баках какую-то грибную дрянь. И чертовым предкам, навсегда лишившим меня нормальной жизни, одежды, школы, в которую я так и не пошла. Машинам, на которых так и не проехала ни разу по чистым, без кустов улицам. Всем.

Он взял меня с собой охотиться на крыс. Мешок для добычи, старый, но прочный канат, чтобы спускаться в подвалы, минуя обрушившиеся лестницы, да странная вилка на палке – вот и все инструменты. Вилку, а точнее острогу, отец называл «подводным ружьем». Очередной пьяный бред, все же знают, что ружья стреляют только на воздухе.

Нашей целью было давно изученное место, яма под бывшим овощным магазином. Когда-то длинный, вдоль всей пятиэтажки подвал, стал родным домом для целых полчищ серых тварей, источником мяса и шкурок, из которых тетка Варвара, мать и еще пара женщин шили тяжелые, но теплые покрывала для зимы.

Естественно, вниз полез отец. Мое дело было страховать узел, завязанный на обрезке трубы, и в целом присматривать за округой. Ближайшее крупное убежище было под институтом МВД, но и сюда иной раз доходили случайные охотники. На всякий случай отец оставил мне нож – он и сейчас со мной, на бедре, в ножнах. Я думаю, что отнять его у меня можно только вместе с жизнью.