Борис Орлов - Господин из завтра. Хозяин Земли Русской

К вечеру прибывает поезд. Он сформирован по моему приказу: два салон-вагона (для женщин), пять классных (для меня, конвоя и свиты), шесть теплушек (для железнодорожных рабочих и лошадей), по оконечностям – контрольные платформы с рельсами и шпалами. На всякий случай по бортам платформ сложены укрытия из мешков с песком. За ними расположились пулеметные расчеты с «единорогами». Когда я брал их с собой в дорогу, даже сверхбдительный перестраховщик Гревс поражался: зачем они мне? – «бердышей» вполне достаточно. Он почти уговорил меня, молодчик, но в последний момент сработал инстинкт прижимистого комбата: «Запас карман не тянет, беды не чинит, пить-есть – не просит». И два «единорога» отправились к Черному морю. Вот теперь и пригодились: выясняется, что на «дядю Вову» работает очень много народа, причем из самых разных слоев общества!

На этом самом месте меня вдруг прошибает холодный пот: а в самом деле – кто на него работает? Версию одиночки-камикадзе я отмел как-то сразу. Больно уж мала вероятность. Иновременник? Черт его знает, но тогда этот – гений в сравнении со всеми предыдущими! И кроме всего: Альбертыч и Дорофеич, сиречь Целебровский и Шенк – куда смотрели? Ну, ладно, Васильчиков – он еще начинашка, но эти-то… Эти же – зубры! Прохлопали ушами такой заговор! То есть мое поведение обсуждать, объяснять мне, что веду себя как мальчишка, – это они завсегда, а вот реальный заговор раскрыть – хренушки?! Или… Та-ак, а не появляется ли здесь ситуация из старого фильма: «Так он презлым заплатил за предобрейшее?! Сам захотел царствовать и всем владети?!» [3] К/ф «Иван Васильевич меняет профессию». Может, я их не устраиваю как будущий хозяин земли русской? А что, запросто… Кандидат на должность царя у них есть, даже два. Может, старички уже решили меня устранить руками «дяди Вовы», потом ВА осудят, лишат прав на престол и – нате вам! Мишкин [4] «Мишкин» – домашнее прозвище великого князя Михаила Александровича. еще младенец, регентами – Платов и «Романов-два-в-одном». Если Мишкин не устроит – обеспечат ему падение с велосипеда… на мосту… над горной рекой. И все. ВСЕ! Путь, то есть трон, свободен! А что? То-то Платов у меня все верные полки уволок! И Эссена забрал, а на командную должность – не поставил! И Ренненкампфа я, по их же совету… А Димыч… СТОП! Вот про Димыча я думать не хочу. Если и ты, тогда, черт с тобой, – режь, млять! С тобой я воевать не стану. А значит – ехать в Стальград и просто спросить: Димыч, ты с кем? Там видно будет…

«Ободренный» такими рассуждениями, я вполуха выслушиваю доклад Гревса о том, что Васильчиков сообщает из Варшавы о волнениях в гарнизоне и просит разрешения на попытку поднять часть войск Варшавского военного округа с целью похода на Питер. Пока запретить. Прости, князь Сергей, пока я не разберусь, что тут и как, – никого поднимать не надо…

Поезд трогается. Скорость не велика: не дай бог, где-нибудь пути разобраны. На паровозе – трое атаманцев с «клевцами» и «бердышом». Кто ее, эту паровозную команду, знает? В вагоне императрицы – лейб-конвойцы покойного государя. Им еще пока ко мне переходить рано. Да и не возьму я их: свои имеются. И лучших я вряд ли найду. Мысленно примериваю на Егора, стоящего рядом, алый чекмень лейб-конвойца. А ничего, Егорка, смотришься…

Новая остановка для связи. Наконец-то на проводе Стальград. Жаль, нет еще телефона, но даже по телеграфному слогу понятно: Димон – в шоке. Его депеша гласит: « При необходимости готовы дать гороха по потребности зпт картошки до тысячи трехсот шт зпт плеток тысячу пятьсот шт зпт гребенок сто шт зпт зингеров двадцать шт тчк имеются четыре коробочки зпт можем дать еще две тчк есть коптилки тчк могу предоставить двести карандашей тчк держись вскл».

Пока связисты переваривают принятую абракадабру и тихо обалдевают от прочитанного, я быстро прикидываю, что можно попросить еще. Димка использует нехитрый армейский код, принятый еще во времена Великой Отечественной. Значит, патронов он даст сколько потребуется, ручные гранаты – хорошо, хотя и мало, полторы тысячи магазинных винтовок – совсем недурно, сотня ручников – замечательно, два десятка крупняков – великолепно, хотя хорошо бы и побольше; четыре, а то и шесть бронеавтомобилей – более чем здорово. Только вот «коптилки» – это что? Убей бог, не помню, что это означает?..

А ведь Димыч, в любом случае, ни при чем. Ну, то есть или совсем скурвился и теперь ждет меня в Стальграде засада, а телеграфное сообщение – лажа и замануха, или он – не в курсе! Но первое – почти нереально. Димыч – парень классный, боец – отменный, Дон Жуан – каких поискать, но вот актерских способностей у него – небогато! Если не девчонок обольщать – небогато! А вернее – совсем нет! Так что, похоже, если мои современники в чем и запачкались, то Димон об этом – ни сном ни духом! Ну, это уже легче, хотя все равно: опасность заговора своих пока со счетов не скидываем…

…До Москвы мы добираемся чуть более полутора суток. За это время нас дважды пытались остановить, пять раз отказывались заправлять. Дважды приходилось угрожать применением оружия, один раз дали очереди поверх голов. А в двух полках, 33-м пехотном Елецком и 36-м пехотном Орловском генерал-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского, открылись вакансии на должности полковых командиров, двух командиров батальонов, четырех командиров рот и нескольких взводных. Покойные вывели своих солдат к поезду и пытались исполнить приказ ВА арестовать самозванца. Снайперы обезглавили прибывшие воинские команды, а солдатики, узревшие воочию плачущую императрицу и наследника с пистолетом-пулеметом в руках, перешли на нашу сторону (после чего им было разрешено снять руки с затылка и подняться с земли). По официальной версии, именно солдатики и подняли на штыки полковых командиров-изменников. Под горячую руку подлетела и парочка комбатов. Так что бескровным мой путь к власти не назовешь…

Дело в том, что Владимир Александрович, узнав, что попытка покушения удалась лишь наполовину, сделал хитрый ход конем: объявил меня самозванцем! Мол, настоящий цесаревич погиб под обломками поезда, его тело сильно изуродовано и потому опознано только по родинке на чудом уцелевшей кисти руки. Это он здорово придумал! А я уж думал, В. А., узнав, что я жив, объявит меня виновником смерти императора. А «дядюшка» оказался умнее. Дело в том, что по действующему сейчас в России Закону о Престолонаследии как-либо сместить меня с «должности» наследника совершенно невозможно. И гипотетическое убийство императора в этом не поможет.

Поэтому назвать меня самозванцем – наиболее выгодно в данном случае. Народ наш российский за сотни лет существования государства к самозванцам как-то привык… Практически любая насильственная смерть помазанника божия вызывала целую волну самозванцев!