Дэвид Дрейк - Контратака

— Мы позаботимся об этом, — пообещал я. — Но, разумеется, ожидаем, что вы поможете нам.

— Я не могу говорить от имени всей своей Гильдии, — ответил Зимородок. — Что же касается меня, могу вас заверить, что вы получите все почести, полагающиеся вашему положению.

Зимородок занимал весьма высокое положение в Гильдии Лудильщиков. Другие гости представляли Гильдию Строителей Гнезд, Гильдию Поставщиков Водорослей и Гильдию Устроителей Жилищ.

Разумеется, это был далеко не полный перечень гильдий. Представители этой расы разумных птиц подразделялись на более чем три сотни функциональных занятий или профессий, каждая из которых являлась привилегией определенной гильдии. Даже убийцы были организованы в Гильдию Убийц, известную под поэтическим названием Гильдии Не Имеющих Гнезда.

Эту планету, бедную минеральными ресурсами и плодородными землями, мало беспокоили расплодившиеся за последнюю тысячу лет или около того многочисленные орды торговцев и захватчиков. Халиане наткнулись на нидийцев только около пятидесяти лет тому назад, решив, что эта планета станет прекрасной базой для их космического флота, отняли политическую власть у гильдий. До появления халиан планетой нидийцев управлял Совет, состоящий из лидеров всех гильдий. Этот Совет разрешал споры между гильдиями. Халиане не стали разрушать эту структуру, а попросту возглавили ее, и до нашего появления все главные вопросы решались халианскими господами, что вызывало у нидийцев сильное возмущение.

Теперь я, как можно в более вежливой форме, сообщил гостям, что отныне они будут подчиняться нам, представителям Флота. Конечно, это не могло им понравиться, но сказать об этом было нужно.

Зимородок торопливо обменялся мнениями со своими компаньонами. Они гоготали, кудахтали, как и полагается в присущей птицам суетливо-сварливой манере. Наконец они, казалось, договорились о чем-то, и Зимородок обернулся ко мне:

— Мы согласны с тем, что сила теперь за вами, людьми Флота. Мы, нидийцы, не собираемся противостоять вам.

Заявление выглядело не слишком многообещающе и не вполне удовлетворило меня, но делать нечего, пришлось довольствоваться тем, что есть. Чуть позже я вызвал по радио полковника и доложил ему содержание разговора.

— Другие командиры сообщают то же самое, — сказал Бар Кохба. — Но не думаю, что они смогут доставить нам какие-нибудь неприятности. Я посылаю на планету подкрепление. Чтобы уничтожить или взять в плен оставшихся халиан, понадобится не менее недели или двух.

Бар Кохба несколько поторопился, из чего видно, что его пророческие способности оставляют желать лучшего. Спустя месяц мы все еще очищали планету от халиан. А еще через месяц — так переменчиво бывает военное счастье — мы оказались в положении обороняющихся.

Люди неправы, когда принимают халиан просто за больших хорьков. Да, сходство, без сомнения, есть — длинное, гибкое тело, густой мех, вытянутая морда. Но полутораметровый хорек должен производить нелепое впечатление. В халианах же абсолютно не было ничего нелепого. По своему поведению в бою они скорее напоминают росомах, пожалуй самых отчаянных бойцов в животном мире, всегда дерущихся до самого конца.

Халиане умеют отлично маскироваться, а при нападении они становятся просто неудержимы. В рукопашном бою халиане совершенно непредсказуемы. Халианский воин может сражаться с вами по всем правилам, лицом к лицу, но может и напасть исподтишка. В тактическом плане невозможно предугадать, чего от них ждать в следующий момент.

Халиане быстро отказались от тактики группового боя, это был не их стиль. Как оказалось, хорьки были настоящими индивидуалистами, их поведение в бою напоминало мне истории о норвежских берсерках — они фантастически владели ручным огнестрельным и холодным оружием. Только наиболее опытные фехтовальщики среди людей могли выстоять против халианского воина, вооруженного мечом с волнообразным лезвием. Во время наших рейдов они выскакивали перед нами неожиданно, как из-под земли. Желая вывести из строя как можно больше людей, хорьки бросали бомбы из городских переулков и доставляли нам гораздо больше неприятностей, чем мы первоначально рассчитывали. Собственно говоря, они доставляли нам столько неприятностей, что оккупация Цели начала серьезно беспокоить руководство Флота, которому не слишком нравилось бомбардировать свои родные планеты реляциями о потерях. На планете было задействовано более десятка бригад. И если бы в дальнейшем ситуация не сложилась слишком уж драматично, то могла бы возникнуть опасность, что десантные войска Альянса будут полностью исчерпаны.

В нашей борьбе нам сильно мешала реакция местного населения. Они не были врагами. Но не были также и друзьями и не мешали свободному передвижению халиан, а часто даже прятали их. Нидийцы не любили халиан, но и не предавали их. Позднее я понял причину такого поведения.

Борьба велась безжалостная и бескомпромиссная, как в городах и селениях, так и за их пределами. Напряжение было столь велико, что возникла опасность отзыва войск командованием Флота — цифра потерь начала выглядеть угрожающе, если не в наших глазах, то по крайней мере в глазах населения планет. А в конце концов именно люди голосовали за бюджет Флота. И если они решат, что операция проводится плохо, политиканы уйдут в кусты. Они могут решить пожертвовать стратегическими интересами и поспешно отступить, надеясь одержать быструю и бескровную победу где-нибудь в другом месте.

К несчастью, войны вовсе не обязательно выигрываются стороной, понесшей наименьшие потери Некоторые величайшие победы прошлого были выиграны той армией, которая сумела дольше продержаться на поле битвы, которая, несмотря на потери, сохранила монолитность. Кроме того, иногда войны проигрывались из-за нерешительности некоторых людей, примером чему могут служить карфагенские купцы, слишком долго медлившие с поддержкой Ганнибала.

Проблема эта не простая, поскольку задиристости и упрямства здесь недостаточно. Вы должны понимать, когда нужно отступить, а когда ударить всеми силами. Нужен недюжинный ум, чтобы понять, когда следует уклоняться от сражения, подобно Фабию Медлительному, а когда и ударить изо всех сил, как поступил под стенами Карфагена его преемник, Сципион Африканский.

Они оба были великими военачальниками и оба спасли Рим — один тем, что не стесняясь медлил, когда это было необходимо, другой же наоборот тем, что когда для этого настало время, не мешкая, довел дело до победы.

Мы находились на линии фронта, проходившей везде и в то же время нигде, и чувствовали, что за эту планету стоит сражаться. Это можно было понять хотя бы по тому ожесточению, с которым боролись против нас халиане. Никаких конкретных признаков не было, ничего такого, что можно было бы просчитать на компьютере, но несмотря на это, невозможно отделаться от ощущения, что назревают какие-то важные события, нечто поначалу трудно определимое, что может, однако, оказаться стоящим всех трудов. И мы также чувствовали, что идет война характеров и окончательную победу одержит та сторона, которая проявит большее стремление к исполнению своей воли.