Дэвид Дрейк - Контратака

— Но я дал Тостигу слово, — сказал я.

— Ты дал его скорее под давлением чем по собственной воле. В данных обстоятельствах это нельзя рассматривать как обязательство.

— Когда я даю слово, — возразил я, — то рассматриваю это как обязательство.

— Сейчас ты рассуждаешь, как глупый халианский наемник. Разве ты не заинтересован в том, чтобы способствовать интересам своей расы? Или ты такой же романтик, как и Тостиг?

— Я не знаю, черт побери, что мне делать! — раздраженно воскликнул я. — Тостиг мне нравится!

— А я, его бард и компаньон по всем знаменитым битвам, я люблю его, как самого себя. Если ты ему такой же друг, как и враг, то неужели откажешь в так необходимом Тостигу великом конце?

— Ты все понял неправильно, — сказал я ему. — Барон хочет убраться отсюда. Он сам сказал мне о своем стремлении поискать славы и денег в других местах, при более благоприятных обстоятельствах.

— О, он любит изобразить, что очень рационален и боится смерти, — сказал Поющий. — Этот недостаток он приобрел в Лондонском Зоопарке. Но у него сердце истинного халианина, и он с радостью примет геройскую смерть, хочется ему этого или нет. Этот мотив время от времени повторяется в старых Сагах. Герой стремится избежать своего предназначения, но его лучший друг предает его, и герой все-таки встречает свою судьбу.

— Я ему не лучший друг! — воскликнул я.

Но он уже отвернулся от меня и принялся возносить молитвы своим Богам Информации. А я остался наедине со страшным смятением, охватившим душу и сердце.

Моя последняя встреча с Тостигом оказалась столь же приятна, как и все предыдущие. Халианский капитан находился у себя в покоях и заканчивал свой туалет. В этом отношении он был немного тщеславен и даже пользовался железными щипцами для того, чтобы загибать свои бакенбарды торчком вверх, что в этом году было крайне популярно среди халианской знати.

— Стоит ли стараться следовать моде, — пробормотал он. — Как только бакенбарды начинают более или менее прилично укладываться на один манер, так я уже слышу о том, что все уже носят их совсем на другой. А прежний уже никуда не годится. Это задевает мое самолюбие. Скажите, Иуда, корабль готов?

— Готов, — сказал я ему. — Я выяснил, в чем там дело, и все исправил. Пользуясь бесценной помощью Поющего о Далеком Доме, разумеется. Осталось ли еще виски?

— Угощайтесь. Бутылка на обычном месте.

Я налил себе, не разбавляя. Тостиг посмотрел на меня с беспокойством.

— Вы сегодня, кажется, не в духе, Иуда?

Всю эту ночь я провел в борьбе со своей совестью. Мы, евреи планеты Пердидо, часто занимаемся тем, что называется у нас «спорить со своим ангелом». На этот раз, однако, предмет спора был далеко не очевиден. Я обнаружил, что мне трудно определить мое собственное отношение к происходящему — чего я в конце концов хочу и какие средства для достижения желаемого могу себе позволить? С одной стороны, как совершенно справедливо указал Мастер Цели, этот барон Тостиг и его боевые хорьки, пока они живы, будут как бельмо у нас на глазу. С другой стороны, судьба звездной империи не может зависеть от отдельных личностей. Конечно, для Альянса было бы крайне важно, чтобы я вернулся с добытой информацией. Но разве в подобной ситуации честное слово человека ничего не значит?

В моем мозгу вертелось много веских, даже неотразимых, доводов в пользу того, что я не должен предавать Тостига, что обязан поступить как добрый друг и рассказать ему о плане Поющего, дать шанс ускользнуть из этой мышеловки и либо продолжить свои подвиги, либо удалиться на отдых в маленький домик, о котором он однажды упомянул при мне — домик затерянный среди невысоких зеленых холмов планеты, местоположение которой он мне так и не открыл.

И я почти уже решил рассказать Тостигу все. Но тут вспомнил об основополагающей роли Саг в жизни Халии и о том, что все они включали упоминание о друге, ставшем предателем, вступившем в заговор с целью подвести героя к предопределенной ему славе, удовлетворить его подсознательное стремление к великолепной смерти, память о которой будет вечно жить в Сагах его племени.

Будет ли настоящим другом тот, кто поможет герою ускользнуть, чтобы он смог тихо умереть в своей постели, окруженный, быть может, хорошенькими ясноглазыми хорьками? Или настоящий друг — это тот, кто поможет герою достичь истинного, внутреннего предназначения, героической смерти в битве с превосходящими силами противника?

— Мне будет жаль, когда вы улетите, — сказал я, и это была правда. Хотя и не вся правда.

— Мне тоже, — ответил Тостиг. — Считается, что между нашими расами дружба невозможна. Не знаю, так ли это, для меня это слишком сложная тема. Но знаю одно — дружба между отдельными личностями возможна всегда. Мне будет не хватать вас. Иуда.

Я хотел ответить, но тут прибыла его почетная охрана, четыре пиратского вида халианина, обильно увешанных оружием. У одного из них на глазу красовалась черная повязка.

— Что ж, пойдем проверим вашу работу, — сказал он беззаботно, и окруженные охраной мы двинулись вперед.

Люди Тостига были выстроены перед боевым крейсером. Их было около сотни, поскольку другие боевые группы, желая разделить хоть частицу его славы, поклялись ему в верности. Поющий о Далеком Доме тоже стоял здесь — с непроницаемым лицом, величественный в своем серебристо-сером одеянии.

Когда стихли приветственные возгласы, Тостиг поднялся на корабль, мы с Поющим последовали за ним. Когда мы подошли к пилотской кабине, я не выдержал.

— Тостиг, — сказал я, — мне нужно сказать вам кое-что!

Он спокойно посмотрел на меня.

— Нет, — ответил он, — не надо. Видите ли, я уже знаю.

— Знаете?

Тостиг улыбнулся.

— Я знаком с древними Сагами гораздо лучше, чем вы. Почти так же, как наш присутствующий здесь коллега, Мастер Цели. Разве не так, Поющий?

— Знания барона в области поэзии выше всяких похвал, — сказал Поющий. — Для непрофессионала, конечно.

— Разумеется, — ответил Тостиг. Он посмотрел на пульт управления и вновь повернулся к Поющему. — А как именно вы все это устроили, Поющий? Что-нибудь новенькое, я полагаю?

— Достаточно оригинальное, — ответил тот. — Я задал специальный код, который нужно ввести перед тем, как делать что-то другое. В противном случае начинает работать разрушающая программа, выводящая компьютер из строя раз и навсегда. Но откуда вы все узнали?

— Понятия не имею, — ответил Тостиг. — Просто подумал, что надо сделать вид, что мне все известно, и посмотреть, что вы на это скажете.

— Так вы обманули нас! — воскликнул Поющий.

— Один обман стоит другого, — ответил Тостиг. — Я знал о ваших планах в отношении меня уже давно. Мастер Цели. И уж, конечно, вы были в состоянии заверить моего простодушного друга, присутствующего здесь, что единственно, чего я действительно хочу, так это смерти на поле брани и славы в песнях.