Дэвид Дрейк - Контратака

— Ситтерсону это не понравится, — сказала Сенкевич, сияя до ушей.

Ковач немного помолчал, глядя на своих десантников, которым доверял свою жизнь сотни раз.

— Да, — согласился он. — Но, знаешь, когда-нибудь Тоби Инглиш и я соберемся выпить вместе… А когда это случится, я не хочу глядя ему в глаза, рассказывать историю, которую сам никогда не хотел бы услышать.

Когда Бредли и Сенкевич ушли, Ник Ковач принялся набирать оперативный приказ, который будет загружен в шлемы его бойцов. Зеленые буковки мерцали на голограмме, но вместо них он видел то, что должно произойти ночью.

И он улыбался.

Джип, борта которого были раскрашены красно-белыми цветами Береговой Полиции, проехал мимо здания Правительства округа. Никто из патрульных не задержал взгляда на грузовиках, которые застыли над землей на пустынной площади.

Ковач перевел дыхание.

— Сокольничий шесть, — прошептал в наушниках шлема голос Бредли. — Они не хотят идти.

— Вытащи их! — огрызнулся Ковач, не заботясь о соблюдении приличий.

По главному проспекту базы Томаса Форберри продолжалось движение. Любое промедление со стороны Охотников за Головами, и кто-либо мог заинтересоваться, почему грузовики припаркованы в такой час перед штабом службы безопасности.

И кто-нибудь непременно получил бы правильный ответ.

— Готово, Сокольничий шесть, — ответил Бредли.

Они заранее подняли борта грузовиков, так чтобы нельзя было предположить, что внутри находится Сто Двадцать Первая рота противодействия в полном боевом снаряжении.

Также нельзя было предположить наличия в собственном грузовике Ковача тринадцати интернированных, которые вновь превратятся в жителей Вифезды, как только грузовики минуют Границу базы Форберри.

Если только все сработает.

— Альфа шесть Сокольничему шесть, — доложил Даниэло, чей взвод напряженно ожидал в своем грузовике на южной стороне площади. — Приближаются штабная машина и фургон.

— Сигнал принят, Альфа шесть, — ответил Ковач.

Офицеры постепенно разъезжаются после вечеринки в клубе. Возможно, дружелюбная, а возможно, и напротив, озлобленная пьяная братия, которой только и дай повод пристать к кому-нибудь. Например, к тому, кто осмелится припарковать грузовик на парадной площади.

— Сокольничий пять, — произнес Ковач, собираясь сказать Бредли, чтобы тот на время придержал пленников.

Но было слишком поздно. Первый из них уже появился поддерживаемый двумя моряками. Энди, парень, пытавшийся показать, что готов умереть и выглядевший так, будто уже умер.

— Что… — начал Энди.

Сенкевич приблизилась, готовая вырубить парня раньше, чем его крики поднимут тревогу. Ковач резко покачал головой и приложил палец к губам.

Машина и фургон пролетели мимо, разрезая яркими лучами фар бледное сияние двух лун Вифезды. Легкий крен фургона и некоторая нетвердость в управлении позволяли предположить, что водитель веселится вместе с пассажирами.

— Слушай, паренек, — сказал Ковач, наклоняясь так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица Энди. — Мы собираемся вывезти вас за Границу. Дальше поступайте, как знаете. Не думаю, что Ситтерсон станет поднимать переполох, пускаясь на поиски, но вот Хезик и ваши соплеменники — это ваше дело. Понятно?

— Что?.. — выдавил Энди. Остальных пленников выводили под руки или выносили. Энди отступил, чтобы дать возможность разместить их в грузовике. — Почему вы это делаете?

— Потому что я кретин! — пояснил Ковач.

На юге сверкнула оранжевая вспышка. Подошвы Ковача ощутили сотрясение мгновением раньше, чем грохот взрыва долетел до его ушей. Для тех, кто, подобно Ковачу, не находился в паре километров, получилось чертовски громко.

— Парк резервной техники, — высказала Сенкевич разумную догадку. — Поздняя ночь, кто-то по небрежности въехал в цистерну с горючим. — Пожав плечами, она добавила: — Может быть, все кинутся туда.

— Скорее всего, вся охрана спала. Как всегда, — ответил Ковач с гримасой.

— Сокольничий шесть, — вызвал Бредли. — Некоторые здесь не в лучшей форме. Им станет хуже, если их начать переносить.

— Им станет еще хуже, если их оставить Ситтерсону, Сокольничий пять, — ответил Ковач. — Выносите.

— Альфа шесть Сокольничему шесть, — доложил Даниэло. — Два фургона направляются к северу. Жмут вовсю.

— Принято, Альфа шесть, — сказал Ковач. — Нет проблем.

Что могло стать проблемой, так это свет, загоревшийся в окнах офицерских казарм, стоявших на площади. Взрыв разбудил множество людей. Выглядывающие из окон офицеры не могли ничего различить в резервном парке, теперь окрасившем небо над южным горизонтом заревом, напоминавшим восход.

Но они могли увидеть грузовики Ковача и заинтересоваться. Двое десантников вывели старика, который висел обмякшим кулем. Бредли вышел следом, пинком захлопнув дверь. В правой руке сержант держит автомат, левой шестилетнего ребенка, слишком слабого от лихорадки, чтобы своим плачем угрожать ходу операции.

— Это последние, сэр, — доложил Бредли, передавая ребенка одному из десантников в грузовике.

Энди посмотрел на сержанта, на Ковача — и сам вскарабкался в грузовик.

— Берегись! — предупредил Даниэло, не успев подать соответствующий сигнал.

Два фургона, быстро направлявшиеся к северу, резко затормозили посреди парадной площади. Один развернулся так, что его кабина теперь смотрела на здание окружного правительства.

— Какого черта? — пробормотал Ковач, опуская лицевой щиток и включая голограмму от датчиков шлема. Его люди предстали группой зеленых точек, повисших в воздухе перед ним.

Фургон, набирая скорость, двинулся в сторону здания правительства. Водитель выпрыгнул на ходу, для Ковача — черное пятно на белом пластиковом покрытии…

И красная точка на дисплее его шлема.

— Хорьки! — завопил Ковач, выпуская в водителя длинную очередь. Пули ударили в землю рядом с перекатывающейся целью, некоторые рикошетом взвились в воздух.

Большинство его людей были внутри закрытых грузовиков. Прогремел автомат Бредли, но его поверхностные заряды были предназначены для расчистки пространства на один метр, а не для дистанционного боя.

Хорек сжался перед прыжком. Пуля, дожидавшаяся, когда палец Ковача еще чуть дожмет спусковой крючок, с треском поразила цель.

— Сенкевич?!

Площадь на мгновение осветилась шипящей вспышкой, искусственным светом от плазменной пушки, которую пустила в ход капрал вместо того, чтобы колупаться с автоматическим ружьем. Заряд ударил в фургон, которому оставалось двадцать метров до дверей здания правительства округа.

Уложенная на дне фургона взрывчатка рванула, осыпав осколками кабины фасад здания и высадив все окна на километр вокруг.