Захар Петров - Метро 2035: Муос. Падение

– А что ж ты думала, девочка? Человек мерзок, до безобразия мерзок! Для того чтобы не терзаться из-за каких-то гуманистических комплексов, надо периодически встряхивать людские души и убеждаться, какая муть лежит на их дне.

– Ты и со мной могла бы это сделать?

– Да нет, не думаю. Дело в том, что не каждого можно подвергнуть гипнозу, хотя я буду тебя учить и этому. И тем более это тяжело сделать, если человек сопротивляется. Ведь сознание человека – как эта лампочка, посмотри на нее, она такая теплая и такая яркая… такая теплая и такая яркая… так приятно на нее смотреть и думать, что ничего нет в мире, кроме этого яркого тепла… сядь спокойно, расслабься… плыви по воздуху к лампочке… и не надо ни о чем думать… на счет «три» возвращайся! Раз! Два! Три!

Вера вздрогнула. Жанна находилась у нее за спиной, хотя Вера была уверена, что только что была напротив нее за столом.

– Ну вот, ты примерно прочувствовала на себе, как это может быть. Сейчас это с тобой получилось, потому что ты немного устала и была неготова к этому. Я перевела твое внимание на лампочку, зациклила все твое сознание на ней и отключила твое критическое восприятие происходящего. То есть в цепочке «вопрос – осмысление – ответ» я выбила среднее звено.

– И все следователи это умеют? – бойко спросила Вера с восторженной заинтересованностью. – Научи и меня!

Жанна внимательно посмотрела на Веру и после паузы снова улыбнулась своей лучистой улыбкой:

– Конечно, прямо сейчас и приступим…

Вера сделала вид, что слушает Жанну оживленно и внимательно. Слушала только одной частью своего располовиненного сознания, а вторая часть обдумывала то, что произошло. Жанна погрузила ее в гипноз, и она совсем не помнит, что с ней происходило. Сколько времени она была отключенной – тоже сказать трудно, но по своим ощущениям (ноги от сидения на стуле не затекли, спина от неподвижности не устала) – видимо, не больше нескольких минут. Однако и за несколько минут у отключившегося человека можно выяснить многое. Задавала ли ей Жанна вопросы, и если да, то какие именно? В общем-то, никаких тайн у нее ни от кого и нет. Разве что об этом инциденте в Ботаниках? А может, в день приема в Университет в этом кабинете она тоже была под гипнозом? В любом случае сейчас ничего изменить нельзя. Можно только впредь быть все время настороже и не допускать таких ошибок… И еще одно: Жанна – очень опасный человек, с ней нужно быть предельно осторожной.

То, чему Жанна должна была научить Веру за двадцать дней, Вера успела освоить за полторы недели. Несколько раз Вера сама подвергала тестируемых гипнозу, да и без гипноза все чаще «раскалывала» этих бедолаг, узнавая их грехи перед Республикой. Но в отличие от Жанны, ей не хотелось лезть в те темные уголки человеческих душ, в которых хранился всякий зловонный хлам, до которого Республике нет никакого дела. Жанна это заметила и истолковала правильно – как пассивное осуждение ее действий. Еще Жанну заметно пугали успехи Веры, ступившей на черту, за которой хранились знания, открывать которые Жанна не хотела. Но срок обучения не закончился, а Вера с простоватой напористостью ставила перед инспектором-психологом такие вопросы, на которые ни соврать, ни отмолчаться та не могла и поэтому была вынуждена выдавливать из себя информацию.

Они по-прежнему играли в наставника-обучаемого, почти в приятельниц, но испытывали все нараставшую антипатию, скрывали это чувство, а также делали вид, что не замечают неприязни другого. И в этой игре, которая была не хуже самого обучения, против огромного опыта и беспредельного цинизма Жанны выступали гибкий ум, холодное самообладание и раздвоенное сознание Веры. Однажды поздно вечером, когда психологический диспут почти перешел в бабский треп о человеческих пороках, Жанна снова попыталась отключить Веру. Вера вовремя поняла это и попробовала прикинуться загипнотизированной, но что-то сделала не так, и Жанна обнаружила фальшь в ее «оцепенении». Она как ни в чем не бывало посоветовала Вере идти отдохнуть, но на следующее же утро доложила куда-то о необходимости досрочного прекращения обучения кандидата в следователи Веры Пруднич ввиду успешного овладения курсом психологических дисциплин.

Вера находилась в одном из самых тайных мест Муоса – в следотделе. Так был назван маленький отсек бункера Штаба, в котором, кроме комнаты следователей с четырьмя полками для сна, было еще два помещения – камера хранения инвентаря и кабинет начсота, единственным украшением интерьера которого, не считая стола, стула и койки, был огромный сейф во всю стену.

Она помнила присягу в Урочище, ожидала чего-то подобного и при посвящении в следователи. Однако посвящение, как и все в жизни следователей, было напрочь лишено пафоса и внешнего действа. Единственной исключительной особенностью этого ритуала было обязательное участие всех следователей – пока все следователи не являлись, посвящение не проводилось. Следователи безучастно сидели на нижних полках для сна или стояли, опершись о лишенную штукатурки стену, и без всякого интереса наблюдали за происходящим. Девять следователей, начсот и Вера. Убедившись, что собрались все, начсот монотонно сообщил:

– Это одиннадцатая, которая пришла вместо четвертого. Ее абсолютный номер – тридцать семь. Сегодня с пятого по десятый переходим на один счет вперед. Одиннадцатая становится десятой…

Вера не сразу разобралась в череде числительных. Следователь (ее следователь) говорил, что одним из гарантов отказа от штатской жизни является отречение от своего имени. Следователи называют себя не по именам, а по числам – от одного до десяти: «Первый следователь», «Второй следователь» и так далее. Погиб Четвертый следователь, для восполнения десятки призвали Веру, после чего пятый следователь становится четвертым, шестой – пятым… А Вера, соответственно, становится десятой. Привлекший ее следователь был одним из самых старых в следотделе – он был Вторым следователем. Единственной новостью для Веры было то, что она еще до посвящения значилась Одиннадцатым следователем. А потом она узнает значение присвоенного ей абсолютного номера: она является тридцать седьмым человеком, прошедшим процедуру посвящения в следователи, и это же значит, что в замыкаемом ею ряду двадцать семь следователей числятся погибшими.

Все так же спокойно, как будто проверяя домашнее задание, начальник следотдела последовательно задал всем своим подчиненным вопрос:

– Первый, если десятая нарушит Закон, откажется быть следователем или не убьет себя, когда не сможет быть следователем, что ты сделаешь?

– Ликвидирую ее!

– Второй, что ты сделаешь?