Василий Биратко - Возрождение. Как достать любимую со звезд

– Эврика! Я спасен!

В мозгу пронеслись уроки предыдущей экскурсии Софии на орбиту. Оторванная мачта не что иное, как нераскрытая солнечная панель, кабель которой, расшатавшись в гнезде, успел отсоединиться от спутника, и она улетала в космос. Неловко переставляя ноги с магнитными захватами, вернулся к глайдеру, достал его зарядный кабель, прыгнул вслед улетающему зонтику.

– Врешь, не уйдешь! Раз ты не раскрывшийся, должен быть цел!

Прыжок оказался вовремя и с миллиметровой точностью, едва успел ухватить улетающий кабель.

«Только бы не разъединился разъем в глайдере», – как всегда под руку, собеседник умеет успокоить. – «Придется тебе, Архимед, как семечко одуванчика, лететь к другим мирам и засеивать человечеством, только сумеешь ли в замороженном состоянии».

Сильный рывок вернул к происходящему, скафандр помог смягчить напряжение на руки. Я остановился, болтаясь, как кабан на петлях меж двух макушек деревьев. Растяжка спала, немного напрягся, свел концы и завязал кабеля на узел, гнезда разъемов не сходились. Снова вечная проблема с синим, красным и зеленым проводом предстала предо мной.

– А-а, была не была, не важно, от чего умирать.

Загнув два «лишних» штырька на зонтике, соединил разъемы. По кабелю добрался до панели. Вытянул фиксаторы севромотора, отцепил тяги управления лепестками и по одному раскрыл цветок вручную.

Что дальше? Солнце светило снизу. Цепляясь за ажурную конструкцию, поднялся до края тарелки. Бездонный черный круг, словно дыра, на таком же черном космосе, разбавленном множеством точек звезд, предстал взору. Зловещим холодом тянуло из пасти. Солнечный зайчик, отразившись от шлема, канул, не блеснув ни одним фотоном.

Немного подергал за край, результат нулевой, без опоры мы болтались в невесомости, порождая мелкие колебания. Вернулся к кабелю, замотал его за ногу, снова покарабкался вверх, наклоняя зонт. Вначале робко, затем, приняв порцию инерции, край панели повернулся на девяносто градусов к кабелю. И снова незадача. Пока наклонял зонтик, солнце стремительно уходило в закат, меняя положение относительно нас.

– Ночь хотя и короткая, но пережить в скафандре с двадцатиминутным запасом энергии для обогрева… – тяжело выдохнул я, и на стекле появился туман.

Я оттолкнулся от края тарелки, придавая хоть небольшое движение в сторону светила, сам улетел на станцию.

– Не-е-ет! Господь мой татка, только не это… – подавился собственным голосом.

Глайдер, находясь на темной стороне спутника, скрыл от взора свое положение. Не имея магнитного захвата и обладая малой гравимассой, впоследствии рывка солнечной батареи он медленно, но уверенно отдалялся от станции. Пролетая мимо, я проводил его глазами, полными слез. Мой полет затянулся на вечность, даже труп никто не узнает, где искать. Нехотя уцепился за арматуру спутника. Выбор небольшой, но с одним концом: лететь в бездонном космосе или сидеть на груде металла, ожидая смерти. Попасть на кораблик с расстояния в двести метров и зацепиться за скользкую поверхность глайдера – это нонсенс.

Лучи уходящего солнца сэкономили немного энергии для обогрева. Чего ожидать? Другие глайдеры остались в ангаре, старейшины решили их не тревожить. Что, если моторесурс уже на исходе, а жизнь только начинается, да и процент поиска моей персоны стремится от бесконечности к нулю. Кислорода осталось на полчаса, космический холод проник в уютную одежонку, магнитные захваты отключились, если бы от страха перед бездной космоса не держался за арматуру, давно бы превратился в спутник Земли с органическим мозгом.

Мороз остановил движения пальцев, конечностей, век, осталось небольшое трепыхание сердца. В глазах появились галлюцинации: в звездном свете возник черный дымчатый силуэт монстра с раскрытой пастью. Из нее послышался тонкий голосок, нет, не из пасти, он возник у меня в голове. Он, словно удав, гипнотизировал, маня к себе. Я упал на четвереньки, обледеневший от замершего пота и испарений дыхания, ничего не приходило на ум, как, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, плыть навстречу небытию. Все стемнело, врезался во что-то мягкое, возможно, язык монстра, в невесомости отлетел назад, но челюсти сомкнулись. Снова нежный голосок вернул на мгновение сознание.

– Софочка, любимая, ты снова вовремя, – прошептал я, стараясь непослушными руками снять шлем.

– Потерпи, здесь нет кислорода, – ответил певучий голосок.

Уже на земле София объяснила свое появление.

– Солнечная панель получила необходимое движение, повернулась и получила долю энергии, включились севромоторы поворота, стараясь обеспечить постоянное освещение панели в движение. Но опоры не было, и она крутилась, скручивая кабель. Десяти минут хватило, чтоб ожили все системы глайдера, затем по маячку в твоем скафандре я отыскала тебя. Пока ты был без сознания, сделала десятка два витков вокруг Земли, приняли заряд, необходимый для спуска. В деревне всех переполошили, когда на огромной скорости приводнились на Двине, выплеснув мини-цунами.

. . .

После такого приключения немного успокоился, бросаться в крайности передумал, острые ощущения отошли на второй план. Занялся выполнением заданий старейшин, поиском новых племен.

На экобазе односельчане откапали четыре аварийные батареи по четверть тонны весом, плюс на военной базе взломали склад варварским методом, правда, Тёма, взглянув предварительно в виом, что там, нашел переносные батареи и грузовые электроплатформы. Загрузив их в трюм глайдера, этим увеличил продолжительность полета до двух суток, по ночам я производил переброску энергии за тысячи километров на «Агат». Хотя ночь в обследовании материков дело относительное: у нас ночь, а на другой стороне день. Хорошо, что об этом не догадывались старейшины, и так для них я возил энергию только ночью, на автопилоте, а днем исследовал далекие земли.

Облет Европы с высоты в три-пять километров с помощью оптики пока не дал результата. Деревень, обрабатываемых полей, рукотворных костров, подозрительных вырубок леса, гона дичи и так далее нигде не наблюдалось, но племя, приютившее Эврику и их палачей, не давало мне покоя.

Под ревностным взглядом Ярика увез Эврику на ее родину, оставив детей на отца. Решили начать путь с самого начала передвижения семьи. На карте приблизительно определили местоположение набережной меж полуостровов Греции и Италии, прочесали вдоль и поперек.

– Ну и где тебя носило, пока к нам не занесло? – Архимед начинал нервничать, – больше половины батареи ушло.

– Еще слетаешь, невелика честь, не жужалкой заряжать, я только родилась возле воды, а жила в горах, – огрызнулась она. – Притормози вон там, выше того утеса.