Вадим Тарасенко - Противостояние

Но еще через десяток лет эллы поняли, что несколько поспешили в такой благодарности своему Богу. В ста тысячах световых лет от своих планет они встретили других разумных существ, также самонадеянно считавших, что Вселенная принадлежит только им. Элловская и земная цивилизация соприкоснулись…

«Надо вставать и бежать, вставать и бежать», − человек со стоном встал сначала на колени, а потом поднялся во весь рост. И вновь песок услужливо-податливо проседает под тяжестью тела и этой своей услужливостью сковывая движения, отнимая энергию на движение.

«У, лооны. Ненавижу! − мужчина со стоном заставил себя вновь побежать. – Вот уж не думал, что бег может доставлять столько страданий.

В Лаборатории Актуальных Физических Проблем Гарди Ноон – новоиспеченный выпускник университета тоже бегал. Бегал от маленького домика, куда его поселили, до лаборатории, где он стал работать. Бегал по длинным коридорам здания, стремясь побыстрее попасть из своего кабинета в лаборатории, где проводились эксперименты или конференц-зал, где эти эксперименты обсуждались. Гарди даже бегал по своему кабинету, пытаясь успеть за несущимися в его голове мыслями, часто сумбурными и не понятными даже своему хозяину. Но этот шквал электрических импульсов, бушующих в голове Ноона вгрызался в научную проблему, сносил с нее все в данный момент не принципиальное, наносное, обнажая самую суть.

Бежать стало труднее. На песке чаще стали попадаться валуны, больше появилось небольших ложбинок и ям.

«Ничего, еще пару километров и будет шоссе. А там, если повезет, кто-то меня подвезет. Что значит «если»?! Мне обязательно повезет! Мне бы только до города добраться. И тогда держитесь лооны! У, ненавижу!»

Несмотря на почти полную отрешенность от внешнего мира и уход в свои еще пока сумбурные, но захватывающе интересные мысли, Гарди Ноон смог все же довольно быстро понять, что в Лаборатории все ключевые посты заняли лооны. Директор, практически все его замы, начальники отделов и лабораторий – все они принадлежали к нации, чьей родиной была планета Авразия.

Многие эллы в глубине души (правда, глубины, конечно, были разными) признавали интеллектуальное превосходство лоонов. И, естественно, за это их недолюбливали. Ведь превосходство в интеллекте в развитой цивилизации в первую очередь означает лучший материальный достаток, стремление к которому стало основным инстинктом высокоразвитого разумного существа. Поэтому видя, как лооны копят добро, эллы стали копить на них зло. Но Гарди относился к тем немногим эллам, которые с симпатией относились к людям со смешно оттопыренными ушами. Точнее, он не делал разницы между эллом и лооном. Он отлично знал историю науки, поэтому ясно осознавал заслуги лоонов в развитие элловской цивилизации. Да что там говорить, если теория гиперпространственных переходов была разработана в этой Лаборатории Актуальных Физических Проблем под руководством выдающегося ученого Армира Эйршази. Он же был научным руководителем проекта первого гиперпространственного звездолета.

«Я их уважал, а теперь ненавижу! Пиявки, кровососы! Огнем выжечь! Ох, только бы до города добраться», − Гарди Ноон уже не бежал, а шел, пытаясь в слабом, красноватом свете естественного спутника планеты Орхора, разглядеть лежащие на песке валуны.

В Лаборатории Ноон начал работать в отделе слабых ядерных взаимодействий, изучавшем одно из четырех фундаментальных взаимодействий в природе. Это взаимодействие отличается чрезвычайно малым радиусом действия – в тысячу раз меньшим, чем диаметр атомного ядра и очень слабой интенсивностью − по сравнению с электромагнитным и тем более сильным ядерным взаимодействием. Но именно благодаря такому короткодействию, нейтрино способно пролететь сквозь стальную плиту толщиной в миллиарды километров, ни разу не столкнувшись с ее атомами. Абсолютная проницаемость! Также элловские ученые давно поняли, что слабое и электромагнитное взаимодействия – это разные проявления более универсального электрослабого взаимодействия.

Занявшись этой проблемой, Ноон практически сразу же обнаружил, что все основные теоретические проблемы, связанные с электрослабым взаимодействием уже разрешены до него. И крупных открытий на ближайший момент не предполагалось. Это очень сильно задело умного и в такой же степени честолюбивого Гарди. И именно в этот момент у молодого элла впервые появилось легкое раздражение на лоонов, которое исподволь усиливалось, пока, после своего неожиданного открытия, не переросло в почти физиологическую ненависть.

«Ну, ничего, еще посмотрим кто кого! Я все расскажу эллам. Все! – Ноон, не увидев довольно крупного валуна, сходу налетел на него и тут же упал, сильно ударившись головой о другой валун. – Черт! Не хватало тут еще череп проломить! Вот лооны порадуются».

Гарди Ноон все также бегом бегал на работу, но былого энтузиазма уже не было. Впрочем, желание перевернуть мир у него осталось, только вот «рычаг», при помощи которого он хотел это сделать, неожиданно выскользнул из рук, а нового молодой человек найти не мог. Пока не мог.

Однажды, когда особенно стало тоскливо и в двадцать четыре года жизнь показалась бесцельной и пустой, Гарди пожаловался своему начальнику отдела лоону Мариусу Розеншази и попросил того помочь ему в переводе в другой, более перспективный с точки зрения научных открытий отдел.

– Молодой человек. Дело не в месте, а в голове, которое это место занимает, − твердо отказал тот с ироничной улыбкой. – Работайте! И если чего-то Вы стоите, то сможете сделать открытие буквально на пустом месте. Повторяю, все дело в голове.

Уязвленный молодой элл еще с большим рвением принялся изучать слабое взаимодействие, пытаясь найти хоть какую-нибудь слабину в существующей Единой теории поля, а затем эту слабину превратить в огромную дыру. А что может вылезти из этой дыры, его особенно не волновало. Хоть сам дьявол! Так даже лучше. Будет что изучать! Дьявол и вылез…

Кряхтя и постанывая, молодой человек поднялся на ноги.

«Вперед! Я должен рассказать. Я должен предупредить! Иначе вскоре все эллы будут рабами у этих лоонов. У, ненавижу!» − и вновь, отталкиваясь от зыбкого песка, Гарди Ноон побежал вперед.

Черный небосвод раскинулся над ним, сияя тысячами ярких точек. Слева, заливая все вокруг бледно красным светом, висел огромный Орхор – спутник планеты. Точно в его центре располагалось темное пятно – огромный кратер от упавшего миллионы лет назад астероида. Выглядело это довольно мрачно. Словно огромный красный глаз, не моргая, смотрел с гигантской высоты на людей. Правда, из-за взаимного вращения планеты и ее спутника и их совместного перемещения вокруг звезды Конне, такая картинка – полная «луна» с огромной черной точкой посередине наблюдалась в общей сложности всего пару дней в году.