Ольга Антер - Цена изменения

– Что, пригласить Лану? Или потерпишь до ночи?

– Э…

– Постарайся только не провалиться слишком глубоко. С Веррейном связи нет.

– Он погиб?

– Мы найдем его и поможем, как только Грань стабилизируется.

– Когда?

– Пара лун.

Она встала с койки, повернулась к окну. Теперь Эремерт не видел лица – только силуэт в контровом свете.

– Не теряй связи с реальностью, Аори. Что бы ты ни увидела на Грани, кого бы ни встретила… Это лишь призраки. Не ошибись, выбирая между ними и настоящим.

Аори не ответила, лишь ссутулилась еще сильнее.

Неправильно запирать ее наедине со своими мыслями. Но что еще делать, если эти мысли невозможно понять ни одному логически мыслящему существу?

– Скажи, дорогуша, ты что, избегаешь встречи с Лейтом?

Аори всхлипнула и тут же насильно проглотила этот всхлип. М-да, топорно Веррейн поработал.

– Он же все знает… Что мне делать…

– Ты всегда сможешь вернуться в Арканиум. Назвать нас семьей было бы крайним преувеличением, но друг друга мы не бросаем.

– Считаешь, мне нужно уйти?

– Не уйти, нет. Но пусть Арканиум будет только работой, а не всей жизнью. Ты – единственная изменяющая с активным маяком.

– Это хорошо или плохо?

Аори, наконец, взяла себя в руки не только в прямом, но и в переносном смысле. Она принялась мерять шагами комнату, в которой очнулась, и которую успела изучить от и до. Шестнадцать шагов, двадцать… Счет всегда зависел от того, как шагать.

Мягкий ворс ковра по центру или холод лакированного паркета, если в обход. Быстрые, длинные шаги или короткие, едва переставляя ноги.

– Это – противоестественно. Те, кто инициируют изменяющих, обычно долго не живут.

– Постой, – ее замутило. – Мой маяк – это Тройн?

– Не городи ерунды, ты что, к нему вернулась? Твой маяк – Лейт.

Тошнота не отступала, и Аори обожгло еще одной мыслью. Меньше всего хотелось делиться ей с чешуйчатым измененным, но с кем еще? Сколько бы ни было в его словах злого сарказма, Эремерт никогда не отказывал в помощи. И делал лишь то, что должно быть сделано.

– Я…

– Ты. Дальше.

– То, что случилось… с Тройном… – она уставилась на ковер. Щеки горели, и смотреть в глаза измененному не было никаких сил. – Я же могла…

– Забеременеть, что ли? – да, в излишнем сопереживании Эремерта не упрекнуть. – Нет. У изменяющих не бывает детей.

– То есть…

– Избавь меня от необходимости заканчивать за тебя фразы! – Вышел из себя измененный. – Да, ты можешь здорово сэкономить на противозачаточных.

– Я не хочу быть изменяющей!

– Типичная реакция половины одаренных, – бесстрастно прокомментировал Эремерт. Его забавляли метания Аори по комнате. – То, чем ты была, и не могло стать изменяющей. Не имело права. Я знал, кто ты и чего от тебя можно ожидать. Умей Кат ненавидеть – она бы вернулась к Теням. Или бросилась на солдат. Или отомстила позже, получив миллион возможностей. Но – нет. Я должен был сделать с тобой то, что не сумел этот твой капитан… Дарги?

– Тарги! – выкрикнула Аори.

– У меня получилось.

“И правильно выполненная работа дала отличный результат, – додумал Эремерт с чувством глубокого удовлетворения”.

– Что теперь? – спросила Аори, остановившись. – Я должна поблагодарить? Стать такой же, преданно служить Арканиуму?

– Да делай, что хочешь. Но не думаю, что ты откажешься от силы.

– Что, чревато несовместимыми с жизнью последствиями?

– От трети до двух изменяющих не заканчивают обучение. Занимаются мелкими фокусами или стараются забыть про свой дар.

– Не знала, что так можно.

– Тебе – нельзя.

Она рассмеялась, коротко, напоказ. Эремерт неодобрительно покачал головой – право слово, уж лучше бы Скверрти ей занималась. У нее был какой-то особый, немагический дар – исцелять больные души. Она всегда выводила подопечных из ловушек, пока не попала в нее сама.

Устала? Отчаялась? Выбрала?

– Не понимаешь? Как изменяющей, тебе нельзя быть супругой Главы рода. Как супруге и дочери Главы, тебе нельзя быть изменяющей.

– Но я уже…

– Каждый будет видеть в тебе врага, а не друга, какую бы сторону ты ни выбрала. И уж лучше быть сильным врагом, чем слабым, согласна?

– А если я не хочу выбирать?

– Рано или поздно придется. Нельзя просидеть всю жизнь в четырех стенах, если у тебя и дар, и особенность рода.

– Какая особенность? Какой род?

– Тройн, само собой. Или, точнее, Акос. Любые другие особенности для изменяющей бесполезны.

Ненависть во взглядах встречных стала такой привычной, что Эремерт просто перестал ее замечать. Но сейчас даже пожалел, что под рукой нет фотоаппарата. Желтые глаза горели таким искренним чувством!

– Какая же ты сволочь.

– Я? Увольте. Не я бросил собственного мужа в трудную минуту. Да, печально, что автомобильные аварии не проходят бесследно даже для таких, как Лейт.

Сердце бухнулось в пятки и, взяв хороший разгон, вернулось в грудь и заколотилось, как бешеное.

– Что с ним?!

– О, тебе внезапно стало интересно? Могла бы узнать раньше. А так – жив, и достаточно.

Как ему объяснить, что не достаточно? Но каждая мысль о Лейте взрывается болью в висках, горячечным стыдом, металлическим привкусом во рту из-за прокушенной губы.

Все, что он сделал ради нее… зачем? Отдавал долг? А теперь она примет все за чистую монету, повесит себя ему на шею, лишит свободы… он ведь не сможет отказаться от супруги. У Главы рода может быть миллион любовниц, но обряд проводят только раз.

И единственный шанс на нормальную семью, на детей, – если ее не будет рядом. Любовь – это отдавать, но все, что она может дать ему– свободу. Вернуть то, что забрала, так себе подарок, но уж лучше такой, чем никакого.

Уйти нужно сразу. Даже сейчас мысли бьются в голове оглушительными взрывами, а что будет, если пойти на поводу у иллюзии, которую здесь называют надеждой?

– Эремерт, пожалуйста!

– Как же, наверное, обидно, – только-только вылезти из инвалидного кресла и снова туда вернуться.

Нет, этого просто не может быть. Нет, нет, пусть это будет неправдой, пожалуйста!

Она не заметила, как из глаз снова брызнули слезы. Эремерт молча посочувствовал сам себе, глядя на задерганную до потери разума ученицу, и вздохнул. Что ж, осталось протестировать последнюю реакцию.

– Ладно, не реви. Я пошутил.

До нее дошло не сразу. А когда дошло – Аори подскочила к измененному, сжимая кулаки, и замерла в бессильной злости. Что она может ему сделать, огромному, бронированному уроду?

– Как бы я хотела тебе врезать, – процедила она. – Так, чтоб почувствовал.

Черты измененного поплыли, и несколько секунд спустя рыжеволосая женщина с льдистыми глазами поднялась со стула и отставила его вбок.