Виктор Лебедев - Метро 2035: Черноморье

– Кто же ты, парень в маске?

– Я тот, кто пришел по душу Палача, – я киваю на неприметную дверь, ведущую в подсобку, – а маска – всего лишь твой билет в этот мир. Пока на мне маска, ты остаешься живым.

Бармен хмыкает и продолжает натирать алюминиевые гнутые кружки грязной, вонючей тряпкой.

– Не понимаю, о ком ты говоришь. Это мое заведение, и я тут один.

– Говорят, если человек лжет, он не смотрит в глаза. Но ты отменно научился лгать.

– Слушай, я уже прилично пожил на этом свете, всякого говна повидал, ты можешь меня убить – даже сделаешь мне одолжение. Но одно тебе скажу: мой бар – не убежище для изгоев, бомжей или преступников. Ты ошибся дверью и адресом, парень.

Я вижу, как его рука плавно ныряет под стойку. Что у него там? Ствол? Как быстро сможет он вскинуть руку и выстрелить? Вряд ли он станет стрелять сквозь мощную деревянную стойку. Пару минут мы играем в гляделки, изучаем друг друга. Мой ствол против его возможного ствола, моя реакция против его реакции. Два неизвестных в уравнении.

– Ладно, – похоже, он сдается, – Палач был когда-то здесь, но я его выгнал давно, я больше не сдаю ему комнату. Он – нежеланный гость в этом заведении.

Я поправляю свободной рукой немного съехавшую в сторону маску – обычная пидорка с тремя прорезями для глаз и рта, натянутая до подбородка.

– Уже лучше, а говорил, что не понимаешь, о ком я.

– А я должен всем незнакомым сливать информацию?

– Ну, слил же в итоге, или я знакомым стал? – Я не свожу глаз с оппонента, слежу за мельчайшими его движениями.

– Аргумент в руке убедительный.

– Значит, я могу проверить? – киваю на дверь в подсобку. – И там никого не будет?

Бармен кивает. Не очень уверенно, на мой взгляд.

– Тут такое дело, тебе придется оторваться от своего увлекательного занятия и выйти ко мне, сюда. Как-то нет желания разворачиваться к тебе спиной.

Бармен смотрит на меня, минута тянется, как бесконечность, песчинки в часах времени падают медленно, намного медленнее, чем хотелось бы. Затем он неторопливо выходит из-за стойки. Руки у него пусты, он демонстрирует ладони, я вижу, что на правой руке не хватает одного пальца.

– Встань здесь, – я тыкаю стволом в столик напротив подсобки. Бармен нервно перемещается туда, куда я указал. Его уверенность и наглость тают на глазах, растворяются в полутемном помещении бара.

– Да не ссы, чего боишься, не трону. Проверю и сразу уйду. Ну-ка, открой дверь.

Бармен затравленно смотрит на меня. Для убедительности я направляю ствол ему в грудь.

– Открой, мать твою, дверь.

Лицо его белеет, губы начинают дрожать. Он пытается что-то сказать, но потом разворачивается и движется к подсобке, а затем рывком открывает дверь.

Выстрел. Летят щепки, перекошенное в немом крике лицо бармена запрокидывается назад, его грудь разрывает крупнокалиберной дробью.

– Сука!

Я успеваю выстрелить два раза поверх его плеча в темноту подсобки. «Макаров» выплевывает свинец равнодушно и немного брезгливо, с глухим чавканьем пули входят в того-кто-прячется-в-темноте. Сдавленный стон. Я отбрасываю в сторону тело бармена и врываюсь в пыльную каморку, здесь на тряпье корчится человек. Даже во мраке видно, что это Палач.

– Ну, здравствуй, – говорю я ему. – Пламенный привет от Кардинала, подвел ты его.

Хлопок выстрела, и Палач навсегда затихает, пуля прекращает мучения предателя Тайной Канцелярии, зачинщика недавнего бунта против Южного Рубежа.

Сейчас не было никакой паники. Коньяк подействовал успокаивающе. Все показалось таким обыденным, как будто так и должно было быть. Посмотрел еще один кусочек «кино» и пошел дальше по своим делам. Даже думать о нем не стал – задолбало. Ган еще побродил по палубе, сгонял до одного рабочего из цеха и занял у него «медяков». Пообещал скоро отдать. Затем догонялся в баре – уже дешевым самогоном. Трепался о чем-то с барменом и еще одним посетителем, который пришел позже. Сам и не заметил, как подошло время закрытия. Ночью бар не работал, все-таки жилые помещения рядом, народу надо спать – кому на работу утром, у кого другие дела.

Потом снова была палуба, туман подошел почти вплотную. Но Ган смело взглянул на него, показал неприличный жест и загоготал, довольный. Сейчас и море было по колено, и живность в нем не пугала, и туман был просто туманом и ничем больше.

Голова болела, но терпимо. Он был хмурым с утра, и механическая работа по заделке небольшой течи на барже пришлась как нельзя кстати. Течь устранили, воду вычерпали. Хоть затонуть баржа и не могла – сидела на банке давно. Но лишняя сырость в помещениях не нужна, появится плесень попробуй ее выведи. Тем более тут стояла часть цистерн, в которых хранилась питьевая вода. Пресная вода была на вес золота, раньше поставляли с побережья, но сейчас поставки прекратились по известным причинам. Запасы еще оставались, но быстро таяли. Скоро понадобится плыть к берегу, и желательно подальше от поселений, входящих в состав Южного Рубежа. Можно нарваться на вооруженный патруль. Собирали и дождевую воду – натягивали парусину и брезент, выставляли на палубу бочки, когда с неба капало.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Перила, поручни.

Бить склянку – означает бить в колокол каждые полчаса.

Сесть на банку – сесть на мель.

Бакштов – трос, который выпускают за корму стоящего судна. К нему привязываются обычно лодки, катера.

Анкерок – бочонок, в котором хранят пресную воду или другую жидкость, припасы.

В данном контексте обыгрывается английское слово «gun», которое переводится как «ружье». «Gun» произносится так же, как имя героя.