Павел Старовойтов - Метро 2033: Холодное пламя жизни (сборник)

Поводырь смеется:

«Это только начало».

Хороший, добрый смех – нет в нем ни угрозы, ни предупреждения. Только чистый, ясный свет.

Я знаю, запертая дверь скоро откроется и за ее порогом будут ждать… те, кто простил меня.

Нас разделяет всего лишь дыхание… несколько глубоких вдохов. Ничтожное расстояние. И я улыбаюсь.

– Не передумал еще? Молчишь? По глазам вижу, что нет, и уже не передумаешь, – старик покачал головой, тяжело вздохнул и вернулся к своему занятию. С деловым видом он осмотрел крепления кевларового бронежилета и защитных пластин, подтянул ремни, показавшиеся ему ослабленными. Не туго, чтобы не стеснять движения, в самый раз, болтаться не будет, сидят как влитые. Закончив с этим, чуть тягостно похлопал своей крупной, узловатой ладонью по спине терпеливо дожидающегося конца процедуры молодого человека. На вид ему можно было дать лет двадцать семь, не больше, однако помертвевшее лицо с пустыми глазами прорезали кривые дорожки морщин – печать безнадежного горя, отяготившего душу.

– Вот, проверь-ка, не жмет нигде?

Тот послушно покрутил руками, присел, даже подпрыгнул.

– Все в порядке, спасибо, Сергей Николаевич, как на меня делали. Надеюсь, мне хватило патронов, чтобы за все расплатиться, вряд ли я смогу вам отплатить по полному за вашу помощь. – На его бледном заостренном лице появилась слабая улыбка.

– Эх, – оружейник опять тяжело вздохнул, – отказался бы ты от своей затеи, Леш. Своими руками на смерть тебя собираю, тебе еще жить и жить, а такие вещи… они для нас, для тех, кого в будущем уже ничего не ждет.

Парень ничего не ответил. Медленным шагом он подошел к широкому столу, примостившемуся у дальней стены мастерской. Там его ждала остальная часть экипировки для предстоящего дела. Старик молча смотрел ему в спину, потом махнул рукой и сел на протяжно скрипнувший стул с отбитой спинкой, прикрыв лицо ладонью. Алексей медленно взял в руки каску, соединенную с масочным респиратором, темная сталь тускло блестела в свете сороковатной лампочки, отражающейся в стеклянных окулярах. Не спеша надел, защелкнул замки. Потом перекинул через плечо колчан с арбалетными болтами. Сам арбалет, композитный «Архонт», бегло осмотрел, проверил механизм, хотя и знал, что нужды в этом нет, – Сергей держал снаряжение в прекрасном состоянии. Кобуры с пистолетами-пулеметами Алексей закрепил на бедрах, десяток обойм к ним отправились в подсумок. Пара ножей, среди которых был керамбит, отправились в ножны на груди и ноге. И в довесок две наступательные гранаты РГД-5. Кажется, все. Он быстрым шагом прошел от края до края мастерской, попрыгал. Ничто не стесняло движений, все сидело идеально.

– Да уж, грозно выглядишь, – пробормотал старик, разглядывая обвешенного броней и оружием парня. – Человек-армия, так говорили раньше.

– Спасибо, дядь Сереж, спасибо за все. Надеюсь, увидимся еще, не знаю, как благодарить вас…

Старик, который даже в свои шестьдесят выглядел крепким, стойким, словно столетний дуб, теперь осунулся, стал меньше. Он подошел к Алексею, заглянув в безучастные, мертвые стекла противогаза, сухая ладонь легла на железный наплечник.

– Просто выживи, Леш… И перебей всех этих мразей. Без пощады, пусть заплатят за все. За каждую отобранную жизнь и пролитую кровь. Есть вещи, простить которые не смогут даже святые, а мы всего лишь люди. Одно только жаль, что выпало нелегкое дело на твою долю.

Он хотел добавить что-то еще, но передумал. Потрепал по плечу и отступил на шаг, окинув взглядом готового к выходу воина. Оружейник невольно содрогнулся, сейчас перед ним стоял не молодой жизнерадостный парень, каким запомнился ему Алексей. От молчаливой фигуры в броне веяло пустотой и тьмой, притаившейся на дне истерзанной души. Не осталось ничего, что распаляло ее огонь. Человек исчез, растворился, осталась оболочка, живая, но мертвая.

Не говоря ни слова, Алексей развернулся, направляясь к закутку, скрывавшему собой лестницу наверх, к небу, налитому свинцовой тяжестью осени. У выхода он обернулся, сверкнув белой вспышкой стекол противогаза:

– Нет больше Алексея. Он исчез вместе с той, которую любил, когда ее ломали и пытали, а потом… – запнулся. Не смог выговорить. – Сгорел вместе со всеми, кто заслуживал намного большего, чем они в итоге получили. Даже если придется спуститься в Ад и ниже, ради мести, я спущусь. Отныне зови меня… Плакальщик.

С этими словами он поднялся по раскрошенной бетонной лестнице навстречу своей судьбе.

Снаружи лил дождь, словно где-то прорвалась темная гладь мрачного неба, скрывавшая за собой целый океан, и теперь он решил утопить в себе весь белый свет. Резкие порывы ветра хлестали россыпью тяжелых капель, со звоном разбивающиеся о стальные части брони Плакальщика. Он немного постоял на месте, устремив взор вдаль, туда, где из-за стены деревьев поднимались темные столбы дыма, смешивающиеся со свинцовыми облаками. Ныне пожары в Вичуге пылали почти каждый день, и даже подобный ливень был не в силах их затушить. Алексей закинул арбалет на плечо и неспешной походкой направился в сторону городка. Спешить ему было некуда, его никто нигде не ждал. Больше не ждал. В памяти воскресали и гасли обломки воспоминаний о недавней жизни, теперь она была чужая, казалось, что он подсмотрел ее, примерив на себя, а потом со вздохом отложил прочь, как неподходящую вещь. Его личные воспоминания начинались теперь с момента, когда…

…Черный дым, неспешно расползающийся по синеве неба, Алексей увидел издалека. Внутри тут же кольнуло от дурного предчувствия, пальцы сжали рукоять станкового пулемета так, что побелели костяшки пальцев. Что могло случиться за те полдня, что он и Георг ездили в соседние Родники за припасами? Пожар? Уже плохо: август выдался засушливым, дожди словно обходили Вичуги стороной, даря свою благосклонность кому-то еще, если пылает бывший частный сектор, а дома там в основном деревянные, выгорит все вокруг. Броневик резко подскочил на ухабе, Алексею пришлось со всей силы вцепиться в оружие, чтобы удержаться, свободной рукой он повыше натянул обрывок шарфа, защищая лицо от летящей в него пыли и сора. На стеклах противоосколочных защитных очков темнели грязные пятна, но обзору не мешали. Лента пулеметных патронов звенела и дребезжала о дно кузова, извиваясь раненной змеей.

Дальше пошла ровная дорога, по сторонам от которой неспешно проплывали обширные поля. Трава и цветы мягко колыхались под порывами ленивого бриза. Они уже теряли свои летние краски, желтея, увядая, всем своим видом говоря о скором наступлении осени. На фоне чернеющего вдали леса можно было рассмотреть едва уловимые силуэты танцующих в воздухе лунных фей. Изящные создания, словно сотканные из серебра, кем они были в старом мире, из кого получились? От длинных гибких тел во все стороны вились невесомые, плавно колышущиеся щупальца, увенчанные бусинками слез, в темноте они сияли голубыми звездами, и часто поля, где ночевали феи, превращались в озера света. Длинные шеи венчались безликими лицами, рассекаемыми полоской широкого рта. Эти существа были безобидны, никто даже не знал, чем они питались. При приближении они взмывали вверх, словно потревоженные бабочки, и рассыпались во все стороны, издавая мелодичный звон. В преддверии осени их стало меньше, но каждое лето они возвращались вновь, возрождаться и умирать.