Елена Долгова - Маги и мошенники

Из «Дневников кира Антисфена»

«Позавчера вернулась маленькая Теофано. Фирхоф, которого я уже не ожидал увидеть никогда, усталый и печальный, приехал в Нусбаум в компании неизвестного мне вельможи и привез ее. Девочка – почти что моя сестра, наши матери имели общую мать, целительницу Фенарету. Ребенок был голоден, простужен и на грани безумия от страха. Фирхоф к тому же привез с собою легко раненого уэстера, мне нетрудно было догадаться, что произошло. Имперский советник откровенно дал мне понять, что не допустит мести, а я – я был на грани отчаяния и едва не полез на него с ножом. Потом гнев мой остыл – Фирхоф казался мне сумрачным, было в нем что-то надломленное и страшное, чего я раньше не замечал. Мы вместе вспомнили все события толоссианского мятежа – он дважды и трижды переспрашивал меня, перебирая каждый эпизод, но, кажется, не получил ответа на невысказанный вопрос и остался разочарован.

Позже, близ полуночи, в одиночестве, за чашей вина я снова думал о нем. Моя интуиция сильна от рождения, ученые занятия только обострили ее. За советником стояли решимость и подавленный страх. За его спутником – упрямство и неясные амбиции. За уэстером – страх, надлом и обреченность. Утром Фирхоф попросил меня показать ему дом местной достопримечательности – мага Нострацельса. Я выполнил его желание и долго смотрел этой троице вслед. Они уходили. У меня больше не осталось сил на ненависть».

Знаменитый магус, врач и прорицатель принял советника в уютном кабинете, с окнами на юг.

– Я готов выслушать вас – время есть, дни становятся длиннее.

– Так вы, мессир маг, не погибли при штурме Толоссы? Простите нас за нескромный вопрос – как это удалось? Вы исчезли под копытами конницы, ваше тело не нашли, вас считали погибшим – а теперь мы получаем такой неожиданный и очень приятный сюрприз!

Нострацельс нахохлился в кресле, устроил поудобнее подагрические конечности, уставился на любезного Людвига и насупил густые брови – в них причудливо перемежались черные как смоль и седые волоски, придавая суровому мага сходство с пестро оперенной птицей. Лысую макушку чародея прикрывала сомнительный формы остроконечная тиара, она напоминала ироничному фон Фирхофу шутовской колпак, но сам Нострацельс наверняка считал иначе.

– Мессир Нострацельс, Вы владеете магией перемещения?

– Глупости, конечно, нет. Ею никто не владеет, это басни и предрассудки, насаждаемые жуликами и невеждами. Я проделал опыт в русле естественного – обманул зрение солдат, позволив видеть мою смерть, именно то, чего только может пожелать нищий разумом воин, невзлюбивший науку еще у груди кормилицы.

– Ваши усовершенствованные метательные устройства оказались просто великолепны. Следовало бы обратиться к государю за наградой…

Магус польщенно улыбнулся, но похвала советника не пробила бреши в хладнокровном высокомерии колдуна.

– Я не нуждаюсь в средствах, старику так мало надо. Удавшийся опыт – вот моя настоящая радость. Когда под грохот медных труб клубился дым и рушились стены Толоссы, когда горела кирпичная кладка и сам камень скал рассыпался в порошок – вот тогда я был счастливым человеком. Познание сверкает ярче золота. Не стану даже сравнивать его с удовольствиями, получаемыми от существ низшей природы, от женщин – это осквернило бы науку.

– Вы следили за тем, как горел мятежный город?

– Конечно – я не позволил себе пропустить такое зрелище. Но пришлось скрыться, притворившись мертвым – это было простое благоразумие.

Колдун задумчиво покачал головой, опустил тяжелые веки, перебирая воспоминания, сухие, тонкие губы скривились:

– Вы думаете, я не знаю, что приехавший с вам вельможа – сам низложенный император Церена? В его Империи практикующий ученый не мог чувствовать себя в безопасности, в свое время я не пришел за наградой, не нужна она мне и теперь – от того, кто скатился в прах. Оставьте меня, Фирхоф, я не стану слушать ваших сомнительных предложений.

– Не зарекайтесь, мессир чародей.

– Не заноситесь, молодой человек!

Кевин Этторе, освобожденный от веревки, небрежно расположился на резном табурете в углу.

– Как я посмотрю, церенцы охотно сношаются с дьяволом.

Магус холодно проигнорировал оскорбление чужеземца, его зрачки не отрывались от Фирхофа, Людвиг с интересом заметил, что крупные удлиненные уши Нострацельса слегка шевелятся.

– Ваша вера в науку велика, а моя истощилась, мессир маг, – с нарочито сумрачным видом добавил друг императора.

Нострацельс махнул рукой.

– Вы, молодой человек, так и не продвинулись дальше подмастерья, хотя воображали себя посвященным. В конце концов, вы растеряли те крохи таланта, которые имели, служа не науке, а мирскому властителю, неблагодарному, каким ему и положено быть.

Людвиг и не подумал спорить.

– Согласен, я значил мало, а теперь и вовсе никуда не гожусь. Речь не обо мне. Вы слышали когда-нибудь о гримуарах Адальберта?

Советник ждал ответа со жгучим интересом. Очевидно, магия Хрониста не вполне действовала на Нострацельса, тот не забыл ни лица императора, ни ключевых событий, приведших к катастрофе – изобретатель медных труб отлично помнил бой под стенами Толоссы. Но осознавал ли маг, что вмешательство Россенхеля почти необратимо изменило окружающий мир? Сухой, резкий профиль волхва выдавал его напряжение, в поведении Нострацельса Людвигу почудился оттенок неуверенности. Широкая ладонь старика на набалдашнике трости мелко, едва заметно дрожала. Людвиг вежливо вздохнул и осторожно добавил:

– Простите, почтенный, если мой вопрос вас задел.

Старый магус внезапно встал, опираясь на трость. Тонко задребезжали реторты на столе. Пегие брови под углом сошлись возле вертикальной морщины, прорезавшей высокий костистый лоб.

– Да!

– «Да» – то есть вы меня прощаете? – с самым невинным видом поинтересовался советник.

– Пусть накажут вас Бог, духи и натура! «Да» – это значит, что и вправду задели меня, вы, бывший министр ныне несуществующей Империи! Я знаю, что такое гримуары Адальберта, я вижу, что они натворили, и эта задача мне не по силам.

– Почему?

– Потому что я стар. Потому что, для этого эксперимента мне понадобится э… доброволец особого толка, а вы знаете, как редки в наше время послушные добровольцы. Потому что, распутай я весь клубок, махать клинком ради восстановления династии все равно придется другим, им и достанется незаслуженная слава. И, наконец, а какая мне-то разница? Я никогда не был в чести у императора-капеллана.

– Вот именно поэтому я и предлагаю вам эксперимент ради чистой науки! Вы не хотите ни денег, ни почестей, но, может быть, пожелаете удивительного опыта, блестящей победы над самим Хронистом, вечной признательности царствующего дома, и, наконец, потом, позже – просто покоя. До тех пор, пока уэстеры остаются в Церене, я не дал за вас и ломаной медной марки. Их законы против колдовства гораздо суровее церенских.