Вениамин Хегай - Нарвегия

Все имена, названия и события вымышленные. Любые совпадения являются случайными.

Волна накрыла Леонида в два тридцать восемь.

Именно эти цифры стояли в углу экрана, когда его словно ударили невидимой подушкой, грудь сдавило огромной волосатой лапой, и в левой половине, за рёбрами, началась острая боль – как будто туда засунули раскалённый прут, и ещё и проворачивают…

Эринит, к счастью, оказался под рукой.

Собственно, он и всегда в последние годы был у Леонида под рукой – с учётом специфики работы, и того факта, что «инфаркт помолодел».

Поэтому он, стараясь не дышать, и не делать резких движений, достал старинный круглый цилиндрик, (неизвестно, каким чудом сохранившийся ещё со времён бабушки) выкатил сразу три таблетки на ладонь, засунул в рот. Одну сразу разгрыз в труху, и рассосал. Оставшиеся попробовал затолкать под язык. Боль всё ещё торчала в сердце, хоть и стала чуть меньше. Пришлось разгрызть и вторую. Третью он уже просто рассасывал…

Где-то через пять минут (На часы уже не смотрел! Смотрел только на постель – добраться бы!.. Но пока не рискнул: чтоб не делать «резких движений».) стало возможно дышать чуть глубже – так, чтобы вздох не отдавался во всей левой стороне груди огнём.

Всё это время мысли так и скакали: «Чё-ё-ёрт! Больно-то как… Может, стоило все же покашлять, как советовали в интернете делать, почувствовав? Предынфарктное состояние?..»

Умирать совсем не хотелось.

Всё! Больше на левый локоть он, сидя, не опирается! Это ж надо – всего тридцать девять лет, а так отдаётся… Не иначе, наследственность. Со стороны прабабки.

С сожалением глянув на монитор, Леонид решительно отключил интернет, и вообще – всё повыключал. Нет, с игрушками пора завязывать тоже. Нельзя выше меры насиловать организм, и не высыпаться! Может, от недосыпа он и худой такой. И нервный.

Ещё минут через пять он смог встать – когда прислушался к дрожавшему противной дрожью, и как бы обмякшему, и покрывшемуся противным липким п о том, телу.

Оказалось, что почти нигде не болит. Крохотная иголочка всё же сидела в левом подреберьи – но больше грудь никак не показывала, что хозяин сердца перестарался с хроническим недосыпом, и глупой злостью по поводу трёх «смертей» и двух проигранных сражений…

Леонид прошёл в ванную – есть не хотелось – и решительно почистил зубы. Из зеркала глянуло бледное вытянутое лицо.

Дряблые мешки под глазами. Пробившаяся к утру щетина на щеках чёрной каймой оттеняет ввалившиеся щёки, воспалённые покрасневшие глаза и такой же нос – аллергия всё ещё мучила Леонида. Нет, конкурс красоты ему точно не выиграть. Ха-ха.

Сплюнув в мойку, и осторожно набрав в рот холодной воды, он выполоскал остатки пасты.

Ничего – терпимо. Зимой приходится брать из термоса. А когда совсем холодно – пользоваться запасами из баклашек. Трубы, наспех проложенные по навесным траверсам для замены тех, что давно сгнили в земле, замерзают – и вода, случается, не появляется месяц-другой.

Заснуть сразу не удалось. Ворочаясь и тихо матерясь, он поневоле думал, что же подарить этой чёртовой Шохиде – секретарше Босса. Завтра… Нет, уже сегодня!

У этой зар-разы день рождения, а оставлять столь знаменательную дату без подношений, пусть даже символических, кои выразили бы степень его уважения, никак нельзя. От Шохиды слишком многое зависит на работе, где главное – не деловые качества, а…

«Доверительные межличностные отношения».

Наутро заноза из сердца пропала окончательно. Только странная слабость отдавалась в ногах. Ничего – дрожи уже не заметно. Однако он решил больше так не рисковать.

Он – не мальчик, чтобы резаться в игрушки вроде бегалок-стрелялок для подростков до трёх ночи, да ещё так переживать при этом. Нет, решено: с сегодняшней ночи – режим отдыха. То есть, компьютер – только до полуночи!

Встать удалось только с третьей попытки – надо же выключить мерзко жужжащий будильник, предусмотрительно поставленный так, чтобы с кровати не дотянуться.

В восемь он уже вскипятил воду, и забросил в чашку предпоследнюю ложку хорошего кофе. Завтра настанет черёд среднего… А там – и плохого. Если, конечно, деньги на карточку не закинут вовремя. А вовремя их закидывали, дай бог памяти… Года четыре назад! Так что пара-тройка недель задержки – еще цветочки.

Постепенно такие «опаздывающие» поступления средств, заработанных честным трудом даже на пластик тоже стали нормой, и поворчавшие и повозмущавшиеся работники смирились и заткнулись. А что можно вообще сделать против Банков любимой Нарвегии? Особенно, когда все они в руках у… Проехали.

В прихожей он ещё раз придирчиво осмотрел себя в полный рост. А что: в чёрном строгом костюме он очень даже! Белая рубашка, правда, уже поднадоела – давно пора переходить на другой цвет. Скажем, светло-голубой. Втянув наметившийся животик, он нагнулся.

Тряпочкой с кремом он ещё раз прошёлся по туфлям. Окончательный лоск навёл бархоткой. Так, галстук… Нормально. Вперёд.

На работу он добирался как всегда – на метро. В этом и состояло главное из преимуществ его района, застроенного унылыми девятиэтажками, словно специально поставленными потеснее друг к другу – свободного пространства между ними хватало только на узенькие и давно вытоптанные детьми палисаднички, да стойки с верёвками для белья.

Троллейбусы и трамваи сняли с улиц Столицы чуть ли не пятнадцать лет назад, а автобусы и маршрутки начинали ходить с шести утра – но в них не залезть! Забиты жителями пригородов, спешащих на службу к восьми. Так что метро – потускневший, грязный и вонючий, но – плюс столичной жизни.

Спустившись в переход, Леонид привычно дал себя отсканировать металлодетектором, а затем стоически перенёс и личный досмотр. Лент, проводивший обшаривание, уже не извинялся вежливо, как бывало вначале этой кампании, а просто буркнул «Проходите», занявшись следующим в очереди.

Леонид дёрнул щекой: сволочи… К плохому привыкаешь ещё быстрее, чем к хорошему – всего пять лет назад он, ведущий специалист отдела и заслуженный офис-менеджер, отмеченный медалью «За заслуги перед Отечеством» третьей степени, подвергшись «шмону» возмутился бы, и потребовал начальника Патруля. Который доходчиво объяснил бы ему, что безопасность Страны и её стратегических объектов – важнее амбиций и уязвлённого самолюбия отдельных несознательных соотечественников… «Почему все граждане проявляют понимание и сознательность, а вы… Вам что, есть, что скрывать?.. Что?! Права человека? Мы здесь, между прочим, и поставлены: охранять вас, же, человеков…»

Поэтому сегодня, как и все последние годы, он молча прошёл на перрон, сделав «морду кирпичом», и мысленно желая «всех благ» лентам и Бюрократам от Службы Безопасности.