Владимир Добряков - Сумеречные миры

— Одно другого стоило, — честно отвечаю я.

— Да неужто? — иронизирует Магистр. — Какой-то Дулон, пусть даже агент ЧВП, оказался для тебя чуть ли не страшней, чем пространственно-временной континуум!

— Зря смеешься. Если там были силы природы, которые мы, не изучив толком, неосмотрительно потревожили, то Дулон… Если судить по моему опыту встреч с Синим Флинном, де Риваком и этим Дулоном, то эти ребята подготовлены весьма основательно. То, что мы до сих пор выходили из этих единоборств победителями, продолжаю я, — это просто наше везение.

— Не прибедняйся, Андрей, — возражает Генрих. — Везение всегда на стороне умения.

— Может быть, ты и прав, — соглашаюсь я, — но тем больше причин оттачивать умение.

— На этом согласимся и прекратим дискуссию, — говорит Стремберг и поднимает рюмку, — давайте все таки выпьем!

Мы все соглашаемся и выпиваем, после чего Стремберг продолжает:

— Ну, а теперь о ваших проколах. Андрей, ты опять раскрылся перед противником. Это второй раз подряд! Так дальше работать нельзя. Хватит! Пора понять, что перед нами умный, хорошо оснащенный, прекрасно подготовленный противник, который к тому же опережает нас на два хода. Что бы ты стал делать, если бы Филипп не выручил тебя? Я же видел, ты уже протянул руку за кубком.

Я подробно рассказываю о том решении, которое принял в тот момент. Стремберг закуривает и, поразмыслив с минуту, говорит:

— Что ж, это решение в создавшейся ситуации было верным. Но надо, чтобы таких ситуаций больше не создавалось.

— Постараюсь, — пожимаю я плечами.

— Вот-вот, именно постарайся! Ты же можешь. Теперь, Елена. Что это ты такое делала с Линой, что сама вместо нее чуть концы не отдала?

— Видит Время, не знаю! Если бы я была прирожденной нагилой, я бы сразу поняла, что я не так делаю. А тогда я просто чувствовала, что силы мои стремительно тают и все тело пронизывает боль, но не могла ничего поделать. Я просто не знала, в чем дело. Лучше бы я воспользовалась каким-нибудь оружием…

— Еще чего! — не выдерживаю я. — Вооруженная нагила, это что-то новое!

— Андрей прав, — продолжает Стремберг. — Ты, Елена, произвела свою собственную подготовку недостаточно глубоко, видимо, думала о чем-то постороннем, отвлекалась.

— Уж кто-кто, а ты, — поддерживает Магистр, — должна знать, что, внедряясь в фазу, мы не играем роль носителя, а живем его жизнью. От этого зависит не только успех задания, но и наша жизнь.

— А сам-то ты тоже хорош! — язвительно замечает Стремберг. — Так обрадовался победе Андрея на турнире, что забыл, как это ломает все планы короля Рене. С какой радостью ты воспринял избрание Ялы!

— Да, это даже я заметил и долго ломал себе голову, с чего бы это? Хорошо, Лена объяснила, — ехидно добавляю я масла в огонь.

— Ну-ну! Давайте, топчите меня, топчите, — ворчит Магистр, — попробовали бы вы сами работать в образе короля и одновременно оставаться вашим шефом и переживать за исход операции.

Выдав это оправдание своей ошибки, Магистр разливает по второй.

— Не ошибается тот, кто ничего не делает! Давайте выпьем за то, что мы делаем. За нашу работу!

Только вернувшись к себе, я начинаю ощущать нахлынувшую усталость. Она наваливается на меня страшной ношей, пригибая к земле и наливая свинцом веки.

Просыпаюсь рано. Лена спит на шкуре у камина. Осторожно, чтобы не потревожить ее сон, одеваюсь и выхожу из дома.

Меня встречает сильный холодный ветер, рвущий с деревьев последние листья. По небу быстро летят сплошные темно-серые тучи. Вода в озере приобрела свинцовый оттенок. К берегу не подойти, тяжелые волны бьют о камни, обдавая брызгами все на много метров.

Иду в лес. Там я почти сразу обнаруживаю пенек, усеянный молодыми крепкими опятами. Подумав немного, возвращаюсь к дому, нахожу в пристройке корзину, ножик и возвращаюсь в лес.

Такой пенек оказался в лесу далеко не единственным. Меньше чем за час большая корзина переполняется опятами. Вздохнув, жаль оставлять такую благодать, возвращаюсь домой.

Лена уже проснулась и завтракает. Мой завтрак ждет меня на столе.

— Где это тебя носило? — недовольно начинает Лена, но, увидев грибы, преображается. — Это ты сейчас столько набрал?

— Нет, перед заданием сходил, а корзину в лесу припрятал. Это тебе для дня рождения. Угостишь гостей.

— А я хотела, чтобы ты сотворил свои знаменитые пельмени и щуку…

— Одно другому не помешает.

Раздеваюсь и сажусь к столу. Подождав, пока я позавтракаю и попью кофе, Лена чмокает меня в щеку и, напомнив: «Не забудь, в восемнадцать!», исчезает в Нуль-Т вместе с корзиной. Наливаю себе еще чашку кофе, закуриваю сигарету и начинаю обдумывать мысль, пришедшую мне в голову еще вчера, когда на мониторе я увидел надпись: «18.00: день рождения Лены». Обдумав все, подхожу к синтезатору.

Мысленно представляю себе Ялу с венцом на голове. Заменяю фигуру Ялы на фигуру Лены и кладу ладонь на датчик. Из камеры достаю традиционное одеяние нагилы: тунику, мантию и сандалии, а также Золотой Венец. Все, ко дню рождения я готов. Теперь можно и за работу.

Первым делом — подробный отчет о выполнении задания. Теперь посмотрим, что сбросил мне Ричард? Так, есть две фазы, заслуживающие внимания. А это что? Великое Время! Оказывается, когда я скитался по фазам, я побывал у себя дома. Так и есть! Моя родная фаза, город Ленинград, точнее Санкт-Петербург. Интересно, как это они умудряются, не сломав язык, выговаривать «нктп»? С Петром Великим все более-менее ясно, он имел сдвиг в сторону Голландии и Германии. А нынешние-то куда лезут? Жаль, конечно, что один из идентифицированных переходов — в моей фазе. Там будут работать другие хроноагенты, не я.

Возвращаюсь к материалам, подброшенным мне Ричардом. Так. В одной из фаз близится к концу Вторая мировая война. Советские войска ведут бои на подступах к Берлину. В то же время американцы и англичане, наступавшие до этого высоким темпом, вдруг останавливаются. Они начинают подтягивать тылы, затевают какие-то непонятные перегруппировки, сосредоточения, рассредоточения. То есть явно тянут время. Почему?

А вот и ответ. «Искатель ЧВП» приводит меня в штаб американских ВВС стратегического назначения. Генерал Гриссом бомбардирует президента Рузвельта настойчивыми требованиями: применить против Германии атомную бомбу. Ого! У них уже есть атомная бомба! Рузвельт постоянно отвечает отказами. Но Гриссом, внедренный агент ЧВП, не успокаивается. Президента уговаривают, атакуют ежедневно и со всех сторон. В том числе и вице-президент Трумэн. У Гриссома союзники везде: и в Генеральном штабе, и в командовании ВМФ, и среди английского правительства.

Заглянем вперед. Так, через два дня Рузвельт умрет от сердечного приступа. Что тогда помешает Гриссому приказать подвесить атомную бомбу к самолету и атаковать Германию? Ничего! Президентом станет Трумэн, а он уже не только согласен, но и оказывает давление на Рузвельта.