Джон Скальци - Последняя колония

— Я не хочу сказать, что мы не верим вашим словам, — уточнил Чен. — Но сами подумайте: к чему вы нас призываете? Вы просите нас рискнуть всем — абсолютно всем! — положившись лишь на ваше слово.

— Допустим, мы решимся на это… И что тогда? — спросил Лол Гербер, заменивший в совете Хайрама Йодера. — Мы останемся в одиночестве. Если Союз колоний уцелеет, нам придется вымаливать у него прощение за мятеж. Если СК падет, то мы останемся одни из всей человеческой расы и сможем только уповать на милость иных существ. Неужели можно надеяться на то, что они станут долго защищать нас чуть ли не от всего космоса, стремящегося извести нас полностью? И разве можем мы с чистой совестью просить, чтобы обиняне ради нас поставили под угрозу свое собственное существование? Союз колоний — это человечество. К которому мы принадлежим, как бы там ни было.

— Это не все человечество, — сказал я. — Есть еще Земля.

— Которую Союз колоний задвинул в какой-то дальний угол, — пренебрежительно бросила Черная. — От нее нам точно не будет никакой помощи.

Я вздохнул.

— Мне ясно, к чему идет. Я сам попросил совет проголосовать по моему предложению, и мы с Джейн подчинимся вашему решению. Но я прошу вас хорошо подумать. Не позволяйте своему предубеждению против обинян, — я взглянул на Марию Черную, — или чувству патриотизма заставить вас забыть о том, что сейчас идет война, мы находимся на самой передней линии и не имеем ровно никакой надежды на поддержку из дома. Мы брошены на произвол судьбы. И только нам решать, что предпринять, чтобы уцелеть, потому что никто другой за нас этого не сделает.

— Перри, вы никогда еще не были таким мрачным, — заметила Марта Пиро.

— Наверное, никогда еще дела не были настолько погаными, — ответил я. — Ну, ладно. Давайте голосовать.

Я проголосовал за независимость. Джейн воздержалась — по давней традиции мы располагали только одним голосом на двоих. Все остальные члены совета проголосовали за то, чтобы остаться в Союзе колоний.

С формальной точки зрения во внимание следовало принять только мой голос. Опять же с формальной точки зрения, призывая к отделению от СК, я совершал государственную измену. Так что не исключено, что несогласные оказали мне благодеяние.

— Что ж, — подвел итог я, — мы остаемся колонией.

Почти все присутствующие заулыбались.

— И что нам теперь делать? — спросила Мария Черная.

— Я думаю, — ответил я. — Можете мне поверить, я думаю.

Планета Бонита вполне соответствовала своему названию, данному в честь красивой, стремительной и очень вкусной земной океанской рыбы. Она представляла собой прекрасное место с богатым животным и растительным миром, подходящим по своей генетической организации для потребления человеком. Бониту заселили пятнадцать лет назад, и эта довольно молодая колония уже вполне окрепла. На Бониту напали дтрутцы, раса, амбиции которой явно превышали ее мыслительные способности. Впрочем, в том столкновении Союз колоний одержал решительную победу: три крейсера ССК, базировавшиеся в районе Бониты, быстро разобрались с десантными силами дтрутцев. Часть кораблей нападавших уничтожили в самом начале боя, остальных же, сделавших безнадежную попытку уйти на дистанцию скачка и скрыться, наши крейсеры без труда догнали и расстреляли с короткой дистанции ракетами с наружных установок. Авантюра дтрутцев закончилась плачевно.

Эта агрессия получила известность не из-за успешных действий нашего флота и не из-за невероятной бездарности нападавших, а из-за своей неожиданности. Дтрутцы не входили в конклав; как и Союз колоний, они издавна предпочитали самостоятельность любым альянсам. Запрет на развитие колонизации был обращен против них так же, как и против СК.

И все же они напали на нас. По космосу все шире распространялись вести о том, что Союз колоний втянут в смертельную войну с членами конклава, а это означало возможность захватить кое-какие сравнительно мелкие человеческие колонии, пока ССК заняты в другом конце вселенной. Союзу колоний наносились раны, кровь широко растекалась в воде, и ее вкус привлекал из глубин мелкую рыбешку.

— Мы пришли за вашей дочерью, — сообщил мне Гикори.

— Прошу прощения.

Несмотря на всю напряженность момента, я не мог сдержать ухмылку.

— Наше правительство решило, что нападение на Роанок и его гибель неизбежны, — пояснил Гикори.

— Вот те раз.

— Мы с Дикори оба сожалеем о таком развитии событий. — Гикори слегка подался вперед для большей убедительности. — И что мы не можем помочь вам предотвратить беду.

— Что ж, спасибо, — сказал я, надеясь, что это прозвучало не слишком фальшиво.

Очевидно, мне удалось прикинуться искренним.

— Нам запрещено вмешиваться в ход событий или предлагать вам помощь, но мы решили, что удалить Зою из-под удара будет возможно, — продолжал Гикори. — Мы запросили для нее и для нас транспортное судно; оно уже вышло сюда. Мы решили сообщить об этих планах, потому что она — ваша дочь, а также потому, что мы добились разрешения вывезти вас и Джейн, если вы пожелаете.

— Получается, что мы втроем сможем ускользнуть из мясорубки?

Гикори кивнул.

— А как насчет всех остальных?

— У нас нет разрешения вывозить кого-нибудь другого, — ответил он.

— Но ведь отсутствие разрешения не означает, что вы не можете взять кого-то еще, верно? — спросил я. — Неужели вы откажете, если Зоя захочет взять свою лучшую подругу Гретхен? И почему вам кажется, что Зоя согласится уехать, если мы с Джейн останемся здесь?

— Вы собираетесь остаться? — уточнил Гикори.

— Конечно.

— Вы погибнете.

— Возможно, — согласился я, — хотя я сейчас занимаюсь поиском путей, которые позволили бы избежать этого. Но как бы там ни было, наше место на Роаноке. Мы никуда не полетим отсюда, и я подозреваю, что вам будет непросто убедить Зою уехать без нас или без ее друзей.

— Она согласится уехать, если вы ей прикажете, — сказал Гикори.

Я улыбнулся, наклонился к ЭЗК и послал Зое сообщение с просьбой немедленно прийти ко мне в кабинет.

Она вбежала через несколько минут.

— Гикори и Дикори хотят, чтобы ты покинула Роанок, — сказал я.

— А ты и мама полетите? — спросила Зоя.

— Нет, — ответил я.

— Тогда пусть они катятся ко всем чертям, — заявила Зоя, взглянув в упор на Гикори.

Я развел руками и тоже повернулся к Гикори.

— Я же вам говорил.

— Вы не приказали ей улететь.

— Зоя, ты должна улететь с Роанока, — твердо повторил я.

— Плевала я на тебя, девяностолетний папаша, — сказала Зоя с улыбкой, но в то же время совершенно серьезно и добавила, повернувшись к обинянам: — И на вас обоих я тоже плевала. И, раз уж дело дошло до этого, плевала я на то, кем вы меня считаете и что обо мне думаете. Если хотите защищать меня, защищайте людей, которые мне дороги. Защищайте эту колонию.