Дмитрий Володихин - Маяк Хааргад

Хотел бы спросить Иосиф, как относиться ему к сегодняшнему приключению, да у кого? Впрочем, то, что его вернули в исходную точку, и то, как это произошло, само по себе могло служить ответом на незаданный вопрос.

Иосиф шагнул на набережную. Вечный город Самат качнулся у него перед глазами, канал ощерил пасть…

Но на этот раз каббалист сумел удержать равновесие.

Неудачная экспедиция к Цитадели и даже угроза лорда-демона не остудили пыл каббалиста.

Желание отыскать Эльхону росло и разгоралось. Он уже не мог силой воли удерживать его в разумных пределах. Промежутки от одного визита в Провинцию до другого стремительно сокращались; в конце концов, Иосиф свел их к минимуму, проводя в Срединном мире не более часа. Впервые за всю жизнь он не вышел на работу без уважительной причины и даже не стал звонить начальству, брезгуя сочинять примитивную историю о хворях/смертях произвольно взятой родни.

До сих пор Иосифу не везло в поисках, хотя, казалось бы, он перебрал все примечательные места области Драф…

Ему оставалось вернуться туда, где он видел эфирную женщину в последний раз. Возможно, она давно ждет его в таверне «Мистраль», – не на это ли намекнули актар?

– Площадь Серебряных Слез…

Лодка понесла его по давно известному маршруту. Иосиф проглядел все глаза, присматриваясь к прохожим на набережных. Не она. Опять не она. А может быть? Нет, не она…

Поэтому он поздно заметил черноволосую женщину, сидевшую на нижних ступенях каменной лесенки перед самой таверной «Мистраль». Ее босые ноги были опущены в воду. Иосиф онемел. На Эльхоне был тот самый наряд, что и в ночь их знакомства… Ее улыбка сохранила узор нежной и преданной любви.

Лодка подплыла ближе.

– Я ждала тебя, Иосиф, мое счастье! Я опять буду с тобой, благородный Иосиф.

И он поверил ей сразу, безоглядно, как голодный человек верит куску хлеба, положенному в его руку. Каббалист потянулся к ней, рискуя опрокинуть лодку, их пальцы соприкоснулись.

В тот же миг зазвучал голос, исполненный холода и бесстрастия:

– Иосиф! Иосиф Резник! Тебе пора! Спеши! Не в твоей воле задержаться здесь! Иосиф! Иосиф Резник! Тебе пора…

В ужасе он сжал ее пальцы, пытаясь удержать миг счастья. Ни за что не отпустит он Эльхону, разве можно им теперь расстаться?

– Мне приказано покинуть Самат! Пойдем со мной, Эльхона, пойдем со мной, моя любимая!

Печально улыбаясь, эфирная женщина ответила:

– Все мое существо стремится к тебе, мой благородный возлюбленный. Время, проведенное без тебя, стало для меня бездонным колодцем горя. Но я лишена права уйти с тобой. Если я нарушу запрет, лорд Симмаархаал Нэг, покровитель маяка и всей области Драф, заберет у меня даже это призрачное тело.

Между тем голос в голове Иосифа набирал силу:

– Иосиф! Иосиф Резник! Тебе пора…

В отчаянии он стиснул виски. Слезы потекли у него по щекам. Иосиф считал себя Каменным Сердцем, он отучился плакать еще в детстве. Но тут неодолимая сила погнала соленую влагу у него из глаз. Больше он не владел собой, страсть превращала его в сумасшедшего, и не оставалось сил, чтобы отогнать призрак безумия.

– Любимый мой! Не отчаивайся. Я буду ждать тебя здесь, и я никуда не исчезну. Исполни долг повиновения сейчас, возвращайся в скором времени и возьми меня! Я по-прежнему принадлежу тебе безраздельно. Я – твое имущество…

Эльхона поцеловала его. Давным-давно утраченная сладость ее поцелуя разлилась по его телу пьянящим ядом. Иосиф не почувствовал, не понял, когда его губы расстались с ее губами, он плыл в забытьи, лодка покачивалась под ним, а он стоял в полный рост, и шепот последних слов Эльхоны преследовал его:

– Думай обо мне!

Так, не покидая состояния полусна, Иосиф миновал маяк Хааргад, расплатился с лодочником, зашел в Портал Чужих Снов.

– …Ту-цал ки-хут мах-ша. Ту-цал ки-хут мах-ша…

Он произносил слова ритуала, накрепко вбитые в память, а думал о ней.

– …Крэн’грах траш’тмор бадгжанх онгк да…

Он бросал в узоры на полу слова ритуала, а думал о ней.

– …Йарг э хаф дан’храж Эльхона! Ой. То есть, йарг э хаф дан’храж эль оннэ! Йарг мэфа дэг.

Ужас обуял Иосифа. Здесь так не ошибаются. Здесь нельзя так ошибаться.

Но бездна наказания не разверзлась под ним. Камера не превратилась в пылающую печь. Тело каббалиста не претерпело искажений. Словом, ничего не произошло. Приняв это за добрый знак, Иосиф перевел дух. Должно быть, ошибка его была столь ничтожной, что силы, правящие провинцией Багнадоф, побрезговали взимать с него штрафную пошлину.

Пять Иосифов исчезли из пяти каменных зеркал…

…надрывался будильник.

На дворе стояла ночь. Безжалостный московский ноябрь гнал снежную крошку по пустынным улицам. Ледяной ветер до костей пробирал редких прохожих. Неживой лунный свет боролся с вьюжной мутью.

Издалека доносился невнятный шум.

Иосиф чувствовал себя до крайности измотанным, но счастливым. Счастье звенело в его сердце золотым колокольчиком.

Он лежал, пока не прошла дурнота, а потом вскочил с постели и принялся изображать подобие латиноамериканского танца. Вскидывал ноги, принимал горделивые позы, выделывал лихие коленца… Потом раскланялся перед невидимой публикой, подметая пол пером невидимой шляпы.

Неожиданно сам собой включился визор. Иосиф поискал глазами пульт, но тот лежал на подоконнике, и случайное прикосновение к нему исключалось. «Скачок напряжения в сети? Так бывает…» – успокоил себя каббалист.

По первой программе шли экстренные новости. Диктор выбирал наиболее осторожные выражения, но кадры говорили сами за себя.

– …Катманду, Нью-Йорка и Москвы. В ходе боевых действий выжжены целые кварталы. Природа существ, которые вторглись на территорию трех столиц, остается дискуссионной. Некоторые специалисты высказывают опасения, что военно-промышленный комплекс…

На экране Таганка стремительно превращалось в салат из огня, поджаренной плоти и камня. Уже не домов, а именно – камня.

Шум за окном усилился.

В комнате вспыхнул свет. Иосиф растерянно повернулся и увидел прямо перед собой эфирную женщину, улыбавшуюся счастливо и умиротворенно.

– Эльхона! Дай я обниму тебя!

На мгновение странная война в его сознании уступила место любви.

Но Эльхона сделала жест, отклонявший объятие. Она быстро расплывалась. Вот пропало лицо, шея, руки…

А-ах!

На месте любимой женщины Иосифа Резника оказались два уродливых карлика. Один из них стоял на плечах у другого. Оба хихикали. Тот, что был сверху, спрыгнул на пол.

– Ап! Меня зовут Бим, – представился он тонким детским голоском.

– А меня тогда зовут Бом… – забасил его напарник.