Алексей Фомичев - Внешняя угроза

Лансридер вздохнул, погладил колено раненой ноги. Потом достал из внутреннего кармана блокнот, извлек небольшую фотографию и протянул Титову.

— Вот мой брат. Снимок делали, когда к нему в гости приезжала его невеста. Это было два месяца назад!

— Да, это большая редкость — приезд невесты! — ровным тоном произнес Титов.

— О да! Невеста Рудольфа — дочь генерала Шмидта. Отец все и устроил.

«При другом раскладе к этому лейтенантику надо было бы присмотреться повнимательнее. Хороший источник информации», — мельком подумал майор, переводя взгляд на фотографию.

На фоне какого-то дома стоит высокий стройный гауптманн в повседневной форме с двумя крестами на груди. Слева от него невысокая красивая блондинка в темном платье чуть ниже колен. Лица у обоих довольные, сверкают улыбки. На обороте надпись «Милому Рудольфу от Генриетты» и размашистая подпись.

Титов вернул фото лейтенанту и заметил:

— Хороший выбор. У вашего брата будет достойная жена!

Довольный и польщенный Лансридер спрятал фото в блокнот и стал убирать его в карман. А майор перехватил чуточку напряженный взгляд Глемм. Видимо, в рассказе лейтенанта что-то показалось ей странным.

— Где вас так? — решил сменить тему разговора Титов и указал взглядом на ногу собеседника.

— Это? Скорее несчастный случай. Месяц назад попал под обстрел. Русские проводили пристрелку своих орудий, а я неудачно перебегал из окопа в окоп. Спешил пообедать. Вот и успел! К счастью, осколок был на излете, но все же пропорол мышцы бедра и ударил в кость. Операцию сделали хорошо, я решил сразу вернуться в часть. Но там рана стала болеть, и мне выписали отпуск.

После этого лейтенант замолчал, видимо, вспоминая ранение и последующие события. Потом, извинившись, вышел в коридор.

Подождав, пока закроется дверь, Глемм наклонилась к Титову и шепотом спросила:

— О каких заложниках он говорил?

Титов опустил голову и скрипнул зубами. Заложники! Старики, бабы да детишки! Которых немцы убьют за то, что партизаны совершат еще один налет и пустят под откос еще один поезд. Найти партизан у немцев сил не хватает, зато отомстить беззащитным людям могут!

Но отвечать здесь и сейчас он не мог. Кто знает, спит ли капитан? А то еще услышит. И он так же шепотом ответил:

— Потом расскажу.

Глемм увидела страдальческое выражение лица Титова и промолчала.

…В Конотопе они застряли до ночи. Дважды откладывали отправление уже поданного состава. Среди собравшихся на вокзале ходили разговоры о новой диверсии бандитов где-то у Нежина или Бахмача. Потом на вокзал один за другим пришли два военных состава с техникой. Простояли они недолго и ушли на север к Шостке. Титов впервые увидел уже известный по разведдонесениям танк «тигр». И мысленно посочувствовал артиллеристам и пехотинцам — эта машина выглядела очень мощно.

Попутчики — лейтенант и капитан — куда-то исчезли. Чему Титов был только рад. Лишние свидетели, знающие его и Глемм в лицо, не нужны.

Буфет и столовая на станции работали. Есть особо не хотелось, но кофе попили с удовольствием. Наконец в первом часу ночи объявили посадку и отправку. Поезд шел до Нежина с остановкой в Бахмаче.

В этот раз немцы приняли усиленные меры безопасности. Впереди паровоза прицепили две платформы, груженные мешками с песком и щебенкой. В середине и в конце состава — открытые платформы с охраной. Тут же на вокзале раздали памятки с порядком действий в случае нападения «русских бандитов».

Титов читал, посмеиваясь про себя, но все же оценил и расторопность немецких властей, и тщательно продуманную систему оповещения. Ну да, потеряв за эти годы столько составов, можно научиться самым элементарным правилам.

В этот раз в купе с ними ехали два молодых лейтенанта из какой-то тыловой части. Оставив вещи, они ушли к друзьям в другой конец вагона. Там ехала целая компания.

— Видела их мундиры? — спросил Титов.

— Да. И что?

— Вот это представители тыловой элиты! Сумевшие застрять вдали от передовой. Уж не знаю, что за протекция у них, но, судя по всему, неплохая. Лейтенант Лансридер — окопник. А эти воюют в ресторанах, казино, борделях. В крайнем случае с мирным населением!.. И награды получают за победы над собутыльниками в карты!

Марита уловила в голосе майора неприкрытую ненависть. Его взгляд стал злым, яростным. Она даже испугалась: кто увидит — заподозрит неладное.

Видимо, тревога и беспокойство отразились на ее лице, Титов взглянул на девушку и криво усмехнулся.

— Не бойся, я держу себя в руках. Знаешь, Лансридер — враг. Но его хоть можно уважать как солдата. А эту мразь!.. У нас тоже есть такие. Любители отсидеться при штабах. Кители генеральского сукна, хромовые сапожки, трофейные пистолеты, выменянные на спирт и папиросы. Производят впечатление на связисток… а сами пороху не нюхали. Пошлют такого уточнить обстановку на передовую, а он в кустах отсидится, а потом приползает — мол, обстреляли, не дошел…

Марита села к Титову ближе, накрыла своей ладонью его.

— Илья. Успокойся!

Тот скривил губы.

— Ладно, все нормально! Это я так… От обилия немцев слегка окосел. — Он виновато посмотрел на нее и добавил: — Хреновый все же из меня разведчик. Ловить агентов и диверсантов проще, чем самому по тылам шастать.

Вместо ответа Марита поцеловала его в губы. Знала, это действует лучше слов.

Титов ответил на поцелуй, благодарно погладил по голове и подмигнул.

— Все хорошо! Я спокоен.

Он открыл бутылку с минеральной водой, купленную в буфете, сделал два больших глотка. Потом спохватился, налил в стакан.

— В Нежине, если поезд будет стоять хотя бы час, меняем легенду. В Чернигов приедем уже в другой форме.

— Хорошо.

— Ехать нам часа три, может, чуть меньше. Попробуем отдохнуть. Или сделаем вид. Если попутчики заявятся, не надо будет вступать в разговор.

Он выглянул в окно. Там была сплошная темень. Ни огонька. Только на небе горели звезды и тускло блестела луна.

Марите вдруг показалось, что они летят в орбитальном челноке — такое же ощущение неторопливой плавности полета. И только стук колес на стыках рельс и небольшое покачивание вагона говорили, что они на планете. На чужой, незнакомой, такой странной и интересной планете. Где идет своя, малопонятная жизнь…

В Нежин поезд прибыл, когда солнце уже взошло над горизонтом и освещало пока еще слабыми лучами верхушки церквей и деревьев. На станции было полно военных. А на соседних путях стояли покореженные, обугленные и частично разрушенные вагоны — грузовые и пассажирские.

Приехавшие из Конотопа с любопытством и испугом рассматривали наглядные свидетельства активности партизан. И каждый представлял себя на месте тех, кто ехал в разбитых вагонах и попал под безжалостный огонь. Было в этом что-то обрекающее, неправильное. Погибнуть не на поле боя с оружием в руках, а вот так, в результате внезапного нападения из-за угла! Страшно и жутко!