Алексей Фомичев - Внешняя угроза

Было что-то общее между ними. Во взгляде, развороте плеч, повадках. Только немец сантиметров на пять ниже. Но плотнее сбит, мускулистее.

Хартманн перевел взгляд на полковника и произнес:

— Господин полковник. Майор Хартманн по вашему приказа…

— Оставь, Курт. Это не официальное совещание. Проходи, присаживайся.

Дитрих указал на стул возле стола. Хартманн снял кепку, прошел к стулу, сел, вопросительно посмотрел на полковника.

— У тебя все нормально?

— Да… — коротко ответил тот, не желая при посторонних много говорить о деле.

— Кто из твоих людей сейчас поблизости от города?

Майор чуть помедлил, потом ответил:

— Группы Кромберга и Нодлера. Они вышли… еще вчера. Я дал им двое суток отдыха.

— Хорошо. — Полковник вышел из-за стола и подошел к Хартманну. — Курт, я вызвал тебя, чтобы ввести в курс дела. Особого дела. Прежде чем рассказать обо всем, хочу предупредить. Это истинная правда. И… это самое страшное, о чем я когда-либо слышал. Понимаешь меня?

— Н-не совсем, господин…

— Без чинов, мой дорогой майор, без чинов! Сейчас речь идет не о нашей службе, так что давай оставим субординацию и поговорим как старые приятели. Извини, что я втягиваю тебя в такое дело, но… больше просто никому не могу довериться.

Хартманн выглядел слегка растерянным. Его прямой начальник вел себя довольно странно. Да еще в присутствии посторонних. С другой стороны, майора мало что могло смутить. Просто не хотел выглядеть глупо. Но раз Дитрих просит вести себя без чинов…

— Слушаю тебя.

— Курт, сохраняй спокойствие, когда я буду рассказывать. И поверь — так надо.

Заинтригованный Хартманн позволил себе едва заметную усмешку.

— Позволь для начала представить тебе моих гостей, — продолжал полковник. — Это майор Красной Армии Титов. Русский контрразведчик.

Самообладание и привычка сдерживать эмоции помогли Хартманну сохранить прежнее выражение лица. Но глаза чуть сузились, а на скулах вспухли желваки. Русский здесь?… Странная шутка старого приятеля.

Полковник внимательно следил за лицом майора и видел его недоверие.

— Это на самом деле русский, он легко докажет это… Господин майор, вас не затруднит сказать что-нибудь по-русски?

— Я лучше скажу по-немецки, — подал голос Титов, тоже не спускавший глаз с Хартманна. — Господин Хартманн, я и вправду русский. Не перебежчик, не двойной агент. Я послан сюда своим командованием. Именно к полковнику Дитриху. Но не для того, чтобы завербовать его. А чтобы предложить одно крайне опасное, но необходимое дело.

— Об этом потом, — перебил его полковник. — Чуть позже. Ты поверил, Курт?

— Почему бы и нет. — Холодный баритон Хартманна прозвучал невозмутимо. — Раз ты говоришь… правда, я не пойму, для чего?…

— Минуту терпения. А пока позволь представить тебе другого гостя… гостью. Второй лейтенант Марита Глемм.

Хартманн чуть изогнул одну бровь, показывая, что удивлен столь странным званием.

Полковник встал перед Хартманном и сложил руки на груди.

— Госпожа Глемм представляет вооруженные силы Достеи. Достея — это мир на другом конце галактики. Госпожа Глемм — инопланетянка!..

И опять выдержка не подвела Хартманна. Но на этот раз его голос прозвучал более эмоционально.

— Как тебя понимать, Герман?

— Как я и сказал. Это не шутка, Курт. Не розыгрыш и не провокация. Видит бог, я хотел бы, чтобы это была шутка!

Хартманн внимательно смотрел на полковника. Тон, голос и вид Дитриха доказывали, что тот говорит правду. Взгляд майора скользнул по Глемм. Та кивнула и сказала:

— Это правда. Доказательства я приведу незамедлительно.

Хартманн опустил голову, едва слышно фыркнул, потом взглянул на Дитриха.

— Что здесь происходит, Герман? Ты можешь объяснить?

Вторая фраза прозвучала несколько более эмоционально, чем выдала внутреннее напряжение Хартманна.

…Говорил больше Дитрих. Титов и Глемм только дополняли, уточняли. А полковник, излагая факты Хартманну, еще раз как бы заново оценивал обстановку. И видел, насколько зыбкой она была. Визит русского и этой девчонки, чудная связь и разговор с русским генералом. И вот теперь — прищур серых глаз Курта, сжатые губы, легкое подрагивание носка закинутой на другую ногу ноги.

«Неужели все это правда? — в который раз задал себе вопрос полковник. — Не сон и не розыгрыш?…»

Спокойствие и уверенность Хартманна действовали на него всегда ободряюще. Но сейчас тот сам был не в себе, хотя умело это скрывал.

С минуту после рассказа в комнате царила тишина. Затем Хартманн перевел дыхание и посмотрел на Дитриха.

— Какой у вас план действий?

— Обнаружить, настигнуть и захватить эту группу.

— Так, — кивнул майор. — Место их положения мы определим с помощью некой аппаратуры…

Взгляд Хартманна остановился на Глемм. Та зябко поежилась. Серые глаза немецкого майора почему-то бросали ее в дрожь. Этот человек вызывал инстинктивный страх.

— Да, — поборов неуместные чувства, сказала она. — Мой командир постоянно отслеживает перемещения протерисканцев и даст нам знать.

Серые глаза соскользнули с лица Глемм и перешли на полковника.

— С обнаружением проблем нет. Какими силами мы располагаем?

Дитрих невесело улыбнулся.

— У меня есть только ты, Курт. Больше никому доверять я не могу. Сам понимаешь, каждый наш шаг — под зорким оком парней в черном.

Хартманн скривил губы. Его отношение к политической полиции полковник знал. Майор ненавидел гестапо, весьма холодно отзывался о фюрере и мрачнел при упоминании армейской верхушки.

Вообще Хартманну мало кто был по душе. Русских он тоже не любил, но уважал за стойкость и умение жертвовать собой. Партизан считал серьезным противником и уничтожал беспощадно. Однако карательные акции расценивал как глупость и ошибку. Из-за чего один раз повздорил с приезжим чином СД. Дитриху пришлось гасить страсти. И спасать столичного гостя от увечий. Хартманна не зря считали лучшим специалистом по ближнему бою. На тренировках со своими солдатами он всегда выходил один против двоих-троих.

Вообще войну майор считал довольно глупой затеей и еще в сорок первом, когда с фронта один за другим шли ликующие доклады, говорил, что русские будут воевать до последнего человека. И что это дорого встанет Германии.

— …Кто у тебя сейчас свободен? — спросил полковник.

Хартманн взглянул на часы.

— Группа Кромберга на базе. Нодлер вот-вот приедет. Они вчера… вышли из района.

Майор не хотел при русском говорить, что ягдгруппы выходили из леса, где вели охоту на партизан. Полковник понял, кивнул.

— Но из своего отряда я могу снять только… группы Кромберга и Барецки. Остальные заняты.

Майор поднял голову, поймал взгляд Дитриха и многозначительно хмыкнул.