Алексей Фомичев - Внешняя угроза. Второй шанс

Скоро подошел и противник. Десятка два солдат редкой цепочкой шли от опушки леса к полю. До них метров восемьсот с гаком. В принципе, надо бы подпустить ближе, но два десятка – это многовато. И Семен подтянул к себе «пусковик». Трофейное оружие он успел изучить, интересная машинка. Бьет чуть ли не на два километра и довольно точно. Скорострельность низкая, но убойное действие пули выше всех похвал. Пора опробовать трофей в бою.

Справа, от южных ворот, уже доносились выстрелы. Парни отражали новую атаку. Пришел и его черед.

Бой разгорелся серьезный. Пехота наобум больше не лезла, не паниковала, настырно перла вперед, не забывая обстреливать разведчиков. Их винтовки и карабины имели прицельную дальность стрельбы на уровне СВД и «мосинки», так что схватка шла практически на равных.

Сорокин и Медведев сдерживали противника огнем пулемета, автомата и «пусковика». А Астахов успевал с СВД то тут, то там, помогая сбить напор и заставляя вражескую пехоту залечь в траве. До поры оборона шла успешно. Но противник постепенно сокращал дистанцию. Засыпая разведчиков градом пуль, он под этим прикрытием выдвигал вперед небольшие группки, те наскоро окапывались и тоже начинали вести огонь. Наступление шло широким фронтом, и земляне просто не успевали поворачиваться.

Сначала зацепили не вовремя начавшего менять позицию Сорокина. Пуля рикошетом от стены ударила в левую руку. Не смертельно, но Петр разом утратил всю прыть и в маневре стал ограничен.

Потом попали в Астахова. По касательной задело голову. Казимир пару минут приходил в себя и вновь включился в бой. Однако бегать стал медленнее. Голова гудела, как колокол.

Положение стало осложняться. Противник терял людей, но упорно пер вперед. По идее скоро должен настать момент, когда они прекратят атаку и отступят. Но пока не видно, чтобы пехота повернула назад.

Разведчикам отступать некуда, за спиной идет бой с пришельцами. Надо держать оборону здесь, у забора. Земляне стали готовиться к схватке на коротких дистанциях. Доставали гранаты, проверяли пистолеты, ножи.

А потом все резко изменилось. На связь вышел Баскаков. Сорокин от избытка чувств выдал сочную руладу и снял удачно выскочившего из-за укрытия пехотинца. Живем!

Самолет появился с запада. Резко пикируя, строча из пулеметов, пролетел над полем, ушел к поселку, продолжая сеять смерть, и пошел на разворот.

Наступление прекратилось. Пехота, онемев от ужаса и изумления, следила за пируэтами бомбардировщика с неизвестными опознавательными знаками. А когда самолет пошел на второй круг, побежала.

Самолет снизился до предела и пошел на посадку прямо на поле. Шасси не выпускал, садился на брюхо. Длинная тяжелая махина, как на коньках, проскочила половину поля и, покачивая крыльями и теряя скорость, поползла к заводу.

– Останавливаемся! – проорал Баскаков, глядя на медленно надвигающийся забор. – Открывайте люк!

Пилот, бледный, вспотевший, с трудом удерживал штурвал и круглыми от ужаса глазами смотрел вперед. Он ждал взрыва топливных баков. Там хоть и осталось меньше четверти, но рвануть может хорошо!

Самолет окончательно встал метрах в ста от забора. Завалился на правый бок, хрустнув крылом.

– Пошли, пошли! – торопил парней Севастьянов.

Он уже спрыгнул вниз и смотрел на лес. Пехота хоть убежала, но не очень далеко.

– Прилетели, – убитым голосом констатировал пилот, глядя на Баскакова. – Что дальше?

– Что и обещал! Вылезайте. Подожжем самолет, и уходите куда хотите. Карты у вас есть, оружие дадим. До границы с Сервианом не так уж и далеко, дойдете.

– Вы нас не убьете? – впервые за весь полет подал голос штурман.

– С какой стати? Мы свои слова держим.

Баскаков развернулся, чтобы выйти из кабины, но замедлил шаг.

– Не рекомендую кому-либо рассказывать о нашем путешествии. Вам же во благо. Ясно?

Летчикам было ясно.

Самолет загорелся, когда разведчики добежали до ворот, а летчики исчезли за деревьями.

Сорокин с Медведевым встретили друзей у ворот и буквально в нескольких словах обрисовали ситуацию. В результате короткого совещания Бесков и Севастьянов остались здесь усилить оборону завода, а остальные побежали к трансформаторной. Следовало как можно скорее уничтожить пришельцев и уходить. В любой момент к заводу могли подойти крупные силы Шелагии. Или что еще хуже: гораздо более крупные – пришельцев.

Вторую дыру в стене трансформаторной проделали привезенной на самолете взрывчаткой. И сразу вышли в комнату персонала. Атака была внезапной для пришельцев, пока они опомнились и отступили к подвалу, разведчики убили еще двоих. Очистили коридор и захватили техническое помещение. Титов сразу велел вывести из строя все узлы и трансформаторы, чтобы обесточить ретранслятор.

Потом пошли в подвал. Штурм занял две минуты. Разведчики забросали узкий проход гранатами, под шквалом огня выдвинули вперед Стасюка и Бигмера, и те расстреляли небольшую комнату вдоль и поперек. А потом добавили гранатами.

Пришельцы бились до последнего и даже сумели ранить Николая, к счастью, из местного оружия. На этом их сопротивление закончилось. Разведчики нашли еще один труп и двоих раненых. Один был при смерти, второй просто потерял сознание от контузии.

– Искать ретранслятор! – крикнул Титов. – Раненых наверх. Оружие и амуницию собрать.

А сам поспешил к Стасюку.

Николай получил сквозное ранение в бедро, был в сознании, но идти не мог. Его отнесли к Шердину в машину, вкололи промедол и перевязали.

Ретранслятор нашли не сразу, он оказался под железной крышкой. Основание забетонировано.

– Будем рвать там, – решил Титов и посмотрел на часы. – А пока надо поговорить с пленными.

– С пленным, – уточнил Баскаков. – Второй умер.

– Ясно. Странно, что еще столько прожил!

В этого пришельца Бигмер выпустил полмагазина, когда увидел, что тот подстрелил Стасюка. Отказали на секунду нервы. Он и второго хотел пристрелить, но Оноженко не дал.

– Витя, узнай у Сорокина, как обстановка, – попросил Титов. – И грузите помаленьку все в машину. Взорвем ретранслятор и поедем.

– Сделаем. Надо спешить, а то Шердин плох. Нога ни к черту.

Титов кивнул и направился к пленному. Того уже привели в сознание, скрутили руки за спиной и усадили прямо на асфальт.

Военная форма грязно-песочного цвета, похожая на кеды обувь, панама с небольшими полями. Все грязное, рваное, в крови. Лицо пленника тоже в крови – левая щека ободрана, подбородок красный, на лбу порез и синяк. На пальцах содрана кожа, из-под ногтей сочится сукровица.

Страдальческое выражение лица и полные боли глаза. В чувство его привели, но перевязывать не стали. Так что пленник периодически закусывал губу и опускал голову, пережидая вспышку боли.