Константин Кривцун - Жестокие звезды

Парни делали то, что хотели. Им не было интересно, где в майке девчонки находится жук. Их руки искали там что-то другое. Искали и, естественно, находили.

Две другие девочки смотрели на происходящее неодобрительно. Одна завидовала своей подружке, представляя себя на ее месте. Другая, напротив, жаждала оказаться на месте парней и вспоминала, как однажды прикасалась к тому, что сейчас трогали ребята…

Тьфу…

Я смачно и со злостью плюнул на газон. За что бог так жестоко поступил со мной? Идиотское чутье! Дети и дети, блин… Резвятся себе – и ладно… Так ведь нет, словно скальпы с них для меня снимаются, мозги наружу выворачиваются. Смотри! Пожалуйста!

Тьфу…

Я залпом допил вторую банку. На этот раз мне удалось попасть в мусорный контейнер. Хоть что-то у меня в жизни еще получалось.

А может, послать к чертям собачьим свои принципы, спустить в унитаз мораль и пойти к Наташе? Витиеватыми фразами прогнать Анну Андреевну из комнаты и пару раз поискать жука, только не как эти дети, а по-взрослому?

Я грустно улыбнулся. Моя защитная реакция все еще действует. Арсенал пошлых шуток не исчерпан. Разве не повод для радости? Нет? Ну, значит, повод для того, чтобы выпить!

Какой все-таки парадокс: я люблю Наташу, люблю с детства, когда чувства чисты и их не может погасить ничто; она, в свою очередь, любит Пашку. Наташа для меня – идеал женщины (все никак не могу поверить, что у нее крыльев за спиной нет), идеал, в том числе и потому, что она всегда была верна Пашке, не поощряла мои попытки флиртовать и уж конечно не набрасывалась на меня. И что же это такое получается? Пашка улетает, говорит, что вернется, целует Наташу в губы, долго так целует, а по прошествии двадцати минут после старта Наташа начинает домогаться меня. Вот тебе и поворот. С одной стороны, выходит, что она теперь легко может стать моей девушкой, но с другой – получается так, что такая она мне уже и не нужна вовсе. Не за предательство ведь я ее люблю… Да еще и эти дебильные наркотики!

Я вспомнил все неловкие ситуации, в которых оказывался по вине Наты.

Теперь все звоночки сложились для меня в четкую мелодию. Наташа не стала другой – она просто плавно продолжила свое развитие. И я на секунду представил, что станет с ней дальше, если она не свернет с этой дороги. Пожалел и порадовался тому, что не могу видеть правду о ней. Дар распространялся только на людей незнакомых и не важных для меня.

И что же делать?

Извечный русский вопрос. Многое к нему в ответ зарифмовывали…

Остается, пожалуй, только пить. Вот напьюсь – авось, само все рассосется.

Только вот с каждой выпитой банкой мне становилось все хуже. Не рассасывался узел внутри меня, а, наоборот, распухал, образовывал снежный ком, который обстоятельства ставили на гору прямо за моей спиной. Покатится и раздавит…

Я закрыл глаза и откинул голову. Мир закрутился гигантским пропеллером вокруг. Электрическим штопором он вынимал из меня пробку, подталкивая выпитое прямо к горлу. Я решил уже идти домой и даже встал, когда резкая вспышка заставила меня упасть на колени.

…Я увидел лицо. Пашкино лицо. Бледное и неживое. И голову увидел. Отдельно от тела. Он лежал, как пластиковый манекен. Сломанный. В луже запекшейся крови…

Через долю секунды видение исчезло.

Что же это? Пашка умрет?

Я добрел на четвереньках до кустов и оставил там содержимое своего желудка.

Стало немного легче. Я смог даже нормально встать на ноги. В голове полный сумбур. Никогда еще я не видел правды про близких мне людей в любой ее ипостаси.

Пашка не может умереть, не должен! Этому надо помешать, во что бы то ни стало.

Меня наполняла бессильная злоба. Она искала выход и в конце концов нашла.

Мимо проходил какой-то человек. Я грубо схватил его за плечо.

– Стой, гад! – заплетающимся языком прокричал я. – Иди сюда!

Человек пребывал в полном шоке. Он, видимо, не ожидал такого от молодого паренька.

– Что? Что вам надо?

Серый пиджак, щенячья невинность в глазах, дрожащие уголки рта… И смутно знакомое лицо.

Получи, ублюдок! Прямо по твоей честной физиономии. Чтобы нос свернулся набок, извергая потоки крови. Чтобы из глаз полетели искры, гася твою гребаную невинность.

Я-то знаю, меня не проведешь. Я вижу насквозь твое интеллигентное рыло. Вижу доведенную до гроба мать, которая сдуру решила включить тебя в завещание. Вижу жену, которую ты сдаешь в аренду своим друзьям за несколько бутылок пива. Ты тварь! Уродская тварь! Таких, как ты, надо давить, словно тараканов, пока вы не размножились повсеместно. Такие, как ты, откладывают личинки прямо в нас.

Голова кружилась. Я поймал себя на том, что бью упавшего прохожего ногами по почкам. Усилием воли остановил себя и огляделся. По парку ходили люди. Некоторых я видел, некоторых нет, но я явственно ощущал, что они все здесь, рядом. Все со своими секретами и ошибками. Самые мерзкие из которых липли ко мне, словно банные листья.

– Неужели я один чистый? – прошептал я. – Неужели только мне нечего скрывать и нечего стыдиться?

Ко мне уже бежала милиция, пропустившая, как всегда, все самое интересное. Сейчас меня схватят и потащат в участок. Будут кормить и лечить. Бесплатно. Поставят прокол в личном деле. Затем отпустят, напомнив, что я могу подать апелляцию.

– Все идет как надо, – пролепетал с земли окровавленный человек.

Бредит.

Я упал в траву лицом вниз. Мне есть что скрывать – взять хотя бы мой проклятый дар. И есть чего стыдиться.

Теперь есть.

Что-то изменилось во мне. Я не до конца понимал, что именно, но ясно видел это изменение. Ощущал в своем поведении, в реакциях.

– Мам, почему я последнее время чувствую себя иначе? – спросил я как-то.

– Повзрослел! – ответила мать и пожала плечами.

Простой ответ заставил меня задуматься.

«Повзрослел». Я смаковал в голове это слово. Странное состояние души – ловишь себя на мысли, что стали неважными былые занятия, понимаешь, что нужно думать о дальнейшей жизни, строить планы на будущее. Ведь никто, кроме тебя самого, теперь уже не поможет. На плечи ложится ответственность.

Но нести эту ответственность я все равно не смогу – я еще жил с мамой, на Земле. Не то что Пашка – бороздил космические просторы в десятках световых лет от Солнечной системы. Вот кто повзрослеет рано – мне же грех жаловаться. Мне все дается легко.

Впрочем, легко ли?

Я вспомнил свои проколы. Вспомнил бег по лесу за флаером. Как все было странно и просто тогда! Жизнь казалась ровной дорогой. Уже тогда я смутно ощущал правду. Не зря чутье вывело меня на упавший из грузолета механизм.

А потом?

Глупые ошибки. Воронежский космодром, куда мы проникли, поверив в россказни пьяных. И конечно, самое тяжелое – день, когда Пашка покинул Землю. День, когда я вкусил в полной мере все прелести своего дара. Понял истинную суть Наташи, понял, что почти все люди далеко не те, кем хотят казаться.