А. Ли Мартинес - Хроники Людоедского отряда

– Черт возьми. – Она сделала еще один глоток вина.

Из колодца никто не появился. Даже ни одна муха не вылетела оттуда. Хотя Регина не знала, умел ли Симус превращаться в муху. Она бросила кувшин через плечо, и тот разбился о булыжную мостовую. Нахмурившись, амазонка продолжила свой путь.

Чуть позже из колодца осторожно выполз тарантул. Симус огляделся вокруг, а потом превратился в козла и с вожделением в глазах поскакал на луга.

Нэд, которого никогда не заботили вопросы мужества или чести, все же не был склонен к дезертирству. Но он думал об этом. Ведь он был просто человеком. Еще в лагере для новобранцев он сомневался, подойдет ли ему жизнь солдата. Но тем не менее идея с дезертирством ему не нравилась. Он собирался дождаться того момента, когда закончится его контракт с Легионом. Еще четыре года, и с его военной карьерой будет покончено. Все это время он был готов страдать от своих многочисленных смертей. Он был готов выполнять свою часть контракта.

Однако теперь условия контракта поменялись. Участие в Берсеркерской программе требовало от Нэда слишком многого. Если обучение там проходило успешно, солдат становился безмозглым дикарем-убийцей. Если обучение не удавалось, солдат становился просто безмозглым. В обоих случаях, берсеркера учили принимать смерть, а как раз это было слабой стороной Нэда. Поэтому у него оставался только один выбор.

Вообще-то, выбора у него было два. Он мог использовать весь свой военный и бухгалтерский опыт и, если повезет, улучшить Людоедский отряд. Единственная проблема заключалась в том, что, хотя Нэд и был хорошим счетоводом, солдат из него был никакой. Да и лидер никудышный. До этого он лишь один раз занимал командную должность. Он руководил взводом в стычке с назойливыми домовыми. Воспоминания об этом до сих пор не давали ему покоя.

Почти для всех домовые были маленькими клубочками меха. Дело было в названии. Из-за него они казались милыми и безобидными. Но для любого, кто хотя бы раз с ними сражался, домовые были кровожадным четырехдюймовым ужасом. Нэд все еще не мог забыть их страшные боевые кличи и непристойные оскорбления, которые они выкрикивали, когда метали свои маленькие копья. Их оружие не было достаточно острым, чтобы проткнуть кожу, но жалило оно ужасно. Однако зазубренные когти и свирепые зубы были куда хуже копий. Домовые знали свое дело туго. Они дергали за волосы, кусали за уши, царапали глаза, вонзали свои копья в любое подвернувшееся отверстие. Поэтому в бою с домовыми нужно было хорошо защитить зад.

Той ночью домовые напали без предупреждения. Они роем высыпали из разросшегося кустарника. Повсюду царил хаос. Кричали солдаты. Матерились домовые. Тысячи тоненьких голосов сыпали сквернословиями. Домовым особенно нравилось оскорблять чьих-нибудь родственников. Нэд с ужасом вспоминал, как один пушистый враг схватился за его нос. Пока он пытался стряхнуть существо со своего лица, один из его людей неосторожно взмахнул мечом и вонзил клинок прямо Нэду в спину. Умирая, Нэд услышал, как один домовой особенно обидно оскорбил его мать. Нэд не знал свою мать. Он ничего не помнил из своего детства. Но ему показалось, что ехидное замечание домового было лишним и совершенно неправильным.

Когда Нэд вернулся к жизни, все его солдаты уже погибли, перебив друг друга в панике. Это было победой для врага и черной записью в послужном списке для Нэда. Объяснить, как так вышло, оказалось непросто, да он особо и не старался. Чтобы понять, нужно было самому испытать всю зверскую жестокость домовых. Он надеялся, что его уволят. Но этого не случилось, хотя он не мог понять почему. У него была одна-единственная догадка: Легион все еще хотел иметь в своих рядах бессмертного солдата, правда, только из-за того, что такие солдаты были в диковинку.

Этот инцидент скрыли, чтобы сохранить репутацию Легиона. Затем призвали несколько бригад элементалистов, которые должны были дотла спалить существ и их леса, ликвидировать все свидетельства резни. Однако Нэд не забыл о ней. Почти все его смерти мало значили для него. Он научился легко переносить их. Но эта до сих пор не давала ему покоя. Прошел год, прежде чем он смог спокойно смотреть на мелких грызунов. Правда, его все еще бросало в холодный пот при виде чернохвостых зайцев, напоминавших боевых кроликов домовых, и песчанок, которые, если вставали на задние лапки, были вылитыми домовыми.

Людоедскому отряду было бы лучше без него, а ему было бы лучше без Людоедского отряда. Может, это и было трусостью с его стороны, но зато правдой. Пора было бежать, закопаться поглубже, спрятаться. Нэд надеялся, что его ценность не заставит Легион спустить по его следу собак. Но все по порядку.

Нэд дождался полуночи и ускользнул под покровом темноты. Он отправился в путь налегке: он взял лишь одежду, кувшин Ульгиного вина и немного хлеба. Чем быстрее он уберется отсюда, тем лучше. Как и ожидалось, немногочисленные, недисциплинированные ночные караульные либо спали, либо пьянствовали, либо старались проспаться после пьянки. Нэд без труда прокрался прямо через главные ворота Медной цитадели.

Проходя мимо кладбища, он остановился прочитать надписи на надгробиях бывших командиров. Там было и его собственное надгробие рядом с раскопанной могилой. Он не видел в этом ничего плохого.

Малиновая молния дугой разрезала темноту и ударила Нэду в грудь. Он умер быстрее, чем осознал, что произошло, и упал на свою собственную могилу.

Из мрака вышла Красная женщина. Ее посох светился.

– Зачем ты сделала это? – спросил ее ворон.

– У меня есть на то свои основания, – ответила она.

Красная женщина воскрешала Нэда много, много раз, но еще ни разу не убивала. Она взмахнула над ним своим посохом, и Нэд охнул. Но не успел он сделать и вдоха, как она обрушила на него вторую молнию. Он умер прежде, чем сумел открыть глаза.

Ворон перепрыгнул на другое плечо женщины.

– Ну и в чем же заключалась причина?

– Нет никакой причины. Просто хотелось узнать, каково это, быть его убийцей.

– Ну и каково?

– Это приносит своеобразное удовлетворение.

Она развернулась и ушла, оставив Нэда гнить на его могиле.

Отсутствие Нэда обнаружилось лишь поздним утром, а тело его могильщики Ральф и Уорд нашли уже ближе к вечеру. В их обязанности входило не только закапывать трупы, но еще и ухаживать за кладбищем. Они собирались заняться еженедельной прополкой сорняков, а вместо этого нашли своего нового командира распростертым на его собственной могиле. И ни один из могильщиков не знал, как быть.

– Он мертвый? – спросил Уорд.

Ральф кивнул.

– Ага.

– А что он здесь делает?