Вячеслав Кумин - Наемник

– Ураа… – крикнул Мешко. – Мы всех победили!

– Да уж, – проворчал Брюстер. – Если мы всех победили, то какого хрена они здесь делают?

– Ты это о чем?

Вместо ответа Макс Брюстер показал на бойницу по правому борту танка. Через смотровую щель было видно, как в небе показалось два десятка воздушных целей.

– Ну, это не проблема, – возразил Стюарт.

– Ты это о чем? – в свою очередь удивился Макс.

– Посмотри налево.

Там этих точек была тьма тьмущая, так что айманские истребители предпочли за благо отступить. Но перед этим они спустили все свои ракеты и лишь потом, развернувшись, умчались прочь. Только, как оказалось, уцелевшие защитники окончательно и бесповоротно разрушенной станции не собирались сдаваться без боя. Но и они уже не могли что-либо противопоставить наступающим.

«Лихтнинги» с «Коршунами» окончательно перепахали все, что хоть как-то могло сойти за оборонительные позиции, сгружая туда и ракеты, и бомбы, а если считали нужным, то и расстреливали из пушек. Такое море огня продолжалось минут пять.

По броне несколько раз постучали.

– Выползайте, герои. – Это был капитан Шенкс. Когда все вылезли, добавил: – Трехдневный отдых вам обеспечен, и, кроме того, я походатайствую, чтобы вам выплатили премиальный бонус, вы это заслужили.

– Спасибо, сэр!

– Можете вообще ничего не делать, если кто-то будет возмущаться, сержант там какой-нибудь. Скажете, что это приказ капитана. Можете идти.

– Есть, сэр! – снова проорали три глотки.

Полицейский грузовик, замаскированный под развозчика пиццы, свернул в переулок, а оттуда в тупик. Окраина города не могла похвастаться хорошим освещением, но полицейских это не смущало, и даже наоборот, темнота в данном случае работала на них. По крайней мере, так они думали.

Хорошо экипированные полицейские быстро рассредоточились по периметру всего пространства, и только после того, как все подходы были взяты под контроль, появились спецназовцы в штурмовой броне и в очках ночного видения.

Самыми последними из машины вышли два головастика, так в простонародье называли журналистов из-за их головных уборов, обвешанных снимающей и записывающей аппаратурой. Правда, один был репортером, а не оператором, и не имел на голове этого уродства, но неформальное название было общим для всех журналистов и распространялось даже на пишущую братию.

Репортер тихо говорил по видеотелефону, а точнее – больше слушал и кивал головой.

– Ты меня понял, Дуренко?

– Да, сэр.

– Что ты понял?

– Это мой последний шанс остаться в компании.

– Именно. Если у тебя и на этот раз не получится, то я не посмотрю на то, что твой дядя влиятельный человек, и ты вылетишь в два счета. Ты меня понял?

– Да, сэр.

– Не подведи меня, – сказал напоследок шеф информационного отдела и отключился.

Маленький экранчик телефона потух, и Эрик Дуренко в сердцах сказал:

– Жирный кабан…

– Что, опять придирался? – спросил Теодор Шлифман, бессменный напарник Эрика и оператор по профессии.

– Естественно, то ему не это, это ему не так. Сволочь, одним словом… – Эрик замолчал, к ним подходил один из спецназовцев.

– Слушайте меня внимательно, дважды повторять не буду. Я не знаю, как и кого вам удалось подмазать, чтобы попасть на проведение этой операции, но если вы сделаете что-то не так, вы об этом пожалеете. А теперь выключайте все телефоны и делайте так, как вам скажет сержант Сингурд, – командир подразделения показал на названного сержанта.

– Очень приятно познакомиться, Эрик Дуренко, а это мой коллега Теодор Ш…

– Пошли за мной.

Сингурд резко развернулся и зашагал за своим командиром. Его бойцы уже спускались в колодец, из которого сильно пованивало тухлятиной.

– Что так воняет?

– Это же коллектор, тут и должно вонять.

– Ладно, оставим вонь в покое, ты уже снимаешь?

– Давно уже, черт… скользко.

– Хорошо. Итак, дорогие дамы и господа, мы находимся на заключительной стадии операции по освобождению заложников, захваченных неким Орденом белого черепа, требующим в обмен на жизнь заложников освобождения из тюрьмы своих товарищей, а также сто миллионов реалов и звездолет к подъезду.

– Тише, придурок, – сказал сержант свистящим шепотом.

– Понял. Итак, – уже тише продолжил Эрик, – всего час назад стало известно местонахождение удерживаемых заложников, среди которых есть племянница нашего мэра. И вот когда ведутся переговоры, группа капитана… ээ… капитана Клавье пробирается по коллектору… ээ… Короче потом договорю, все равно не прямой эфир.

– Нет проблем.

– Но ты все равно снимай.

– Снимаю, снимаю…

Группа продолжала двигаться. Запах становился сильнее, и скоро выяснился его источник: дали течь трубы, и их содержимое лилось на пол и по специально предусмотренному для этого желобу уходило куда-то в стену.

– Тут не мешало бы аварийным службам поработать, а то, как рванет, все к чертям затопит. Слушай Тео, а куда это оно уходит?

– Чего уходит?

– Вот эта мерзость куда уходит?

– Так это… там емкость есть, туда все стекает, а оттуда уже специальным насосом закачивается обратно в трубу.

– Надо же… а ты откуда знаешь?

– Так это… у меня дядя ассенизатором работал, пока в такой вот яме по пьянке не утонул, поскользнувшись… Когда я маленьким был, он у нас часто бывал, ну и рассказывал о своей работе.

– Понятно.

Полицейское подразделение прошагало с километр по коллектору и остановилось в одном из подсобных помещений, куда, несмотря на протесты, втиснули и журналистов.

Встав в сторонке, чтобы не мешать полицейским, Дуренко продолжил свой репортаж:

– Дамы и господа, вот вы наблюдаете, как наш доблестный капитан Клавье проводит последний инструктаж. Давайте послушаем, что он говорит.

Шлифман специальным пультом изменил фокусировку, и теперь микрофон ловил слова Клавье.

– Террористы прямо над нами, – продолжал капитан, не обращая внимания на журналистов. – Поднимаемся по лестнице, занимаем позиции в воздуховоде и начинаем. Заложники не должны пострадать ни в коем случае. А теперь пошли.

Первым лез радиоэлектронщик, он проверял впередилежащий путь на наличие различных ловушек и систем оповещения, таких было немного и они являлись самыми простыми образчиками. Иногда спец замирал и, немного поколдовав, снимал установленные террористами датчики. Наконец он подал сигнал, что все в порядке и сюрпризов больше нет.

Десять человек медленно расползлись по коробу системы вентиляции, не производя при этом ни единого звука, и, в это трудно поверить, почти не поднимали пыли, которой здесь было полно.

Журналистов оставили в самом начале, но им и этого хватило. Через решетку они могли наблюдать за действиями террористов.