Вячеслав Кумин - Воссоединение

– Адмирал Силаев, сэр. Мы будем с вами, пока все не закончится.

– Это было бы неплохо.

– Отлично, через двадцать минут он будет у нас в тылу, – произнес адмирал Силаев, имея ввиду отходящий старкрейсер «Спайсемин».

Его только что отбили у Альянса, контрабордаж «флибустьеров» удался на славу. Правда, чужие не хотели смириться с такой неудачей и снова послали авиацию и торпедоносцы, но крыло генерала Александра Форкса, который повел своих птенцов лично, отбила и этот налет.

Тем временем корабли Альянса перегруппировались, и теперь началась настоящая перестрелка флотов. Она по определению не могла закончиться в пользу союзников, у которых к этому времени осталось только двадцать восемь полноценных, хотя и сильно помятых кораблей, против сорока семи, среди которых по-прежнему было два абсолютно целых старкрейсера.

С такими мизерными силами в лобовой перестрелке их было не одолеть.

– Где подкрепление, полковник? Где корабли, которые уже были должны сюда подойти?

– Не знаю… Они должны скоро прибыть. Нам нужно держаться.

– Долго нам не продержаться. Силы на исходе. Еще максимум полчаса… не больше.

– А если попытаться оторваться? – с надеждой спросил Чемберлен.

– Куда отрываться-то?

– Ну, хотя бы до газового гиганта… вы сами говорили, там можно спрятаться среди многочисленных лун…

– Уже поздно. Десять кораблей просто не смогут развить скорость… не говоря уже о республиканском старкрейсере, мы только поломаем строй, и нас просто раздолбают в конец.

Силаев усиленно соображал, ведь каждую минуту ему докладывали об общем ухудшении ситуации, пожарах, разгерметизации, расходе боекомплекта и много еще о чем.

Но получалось плохо, только теперь он по-настоящему начинал понимать выражение, смысл которого сводился к тому, что самый лучший солдат тот, у которого ничего и никого нет, кому не за что цепляться в жизни. Тезис был спорным, но адмирал чувствовал, что к нему он вполне применим.

Сейчас ему трудно было принимать решения, в его жизни появилась Шарлотта Кассель, и теперь ему было не наплевать – умрет он или нет. Наоборот, ему очень сильно захотелось жить. Саму Шарлотту он, несмотря на ее возражения, отправил вместе с полковником КЕК Коннели.

– Я хочу остаться с тобой…

Винсент натянуто улыбнулся:

– Репортаж ты все равно не снимешь, а я буду плохо соображать, зная, что подвергаю твою жизнь опасности.

И не дав ей больше произнести ни слова, после короткого поцелуя, он буквально запихнул ее в переходный отсек.

Но вот взгляд в очередной раз уперся в голограмму боя, где разноцветными значками были обозначены свои и чужие корабли. Он, наконец, увидел призрачную возможность спасения, но она была сопряжена с таким риском, что его снова чуть было не одолели сомнения.

– К черту!

– Что вы сказали, господин адмирал?! – вскинулся агент Чемберлен.

– Ничего… Скажите, полковник, вы боитесь смерти?

– Раньше всегда считал, что нет, – ответил после некоторой паузы комитетчик.

– Я тоже раньше так считал…

С этими словами адмирал Силаев взял специальный карандаш и, погрузив его в голограмму, стал вести линию от метки своего старкрейсера «Нергал» прямо в самую гущу противника.

– Вы знаете, за счет чего зачастую выигрываются битвы, полковник?

– Мужество солдат?

– В какой-то степени, – согласился Винсент, продолжая вести желтую линию в голограмме. – Но не только это.

– Тогда за счет чего?

– Неожиданные решения, полковник… Дерзкие и неожиданные решения.

До агента Чемберлена стало доходить, что представляет собой эта проведенная от руки желтая линия в голограмме – боевой курс корабля.

– Это же самоубийство! – указав на нее, воскликнул комитетчик.

– Не кричите так, полковник. Посмотрите на этих людей… Что вы видите?

– А что я должен увидеть? – смутился Джошуа. В таких экстремальных ситуациях он плохо соображал.

– За счет чего они сохраняют свое хладнокровие и продолжают сражаться, выполняя все приказы, когда шансов уже нет?

– Я не знаю…

– За счет отрешенности от всего мирского – осознания того, полковник, что они уже по сути своей мертвы… пыль и пепел.

– Пыль и пепел?

– Да. А такими словами как «самоубийство» вы вольно или невольно возрождаете у них инстинктивное желание жить. Из-за этого они начнут совершать ошибки, так что тише…

– Хорошо…

Адмирал прочертил еще четыре линии для четырех крейсеров, пояснив:

– Они отвлекут от нас внимание и, если повезет, растянут позиции Альянса.

После чего повернулся к своему адъютанту:

– Полковник Лантан, обсчитайте и введите проложенные курсы, пусть крейсеры начнут выдвижение через минуту. Машинному отделению приготовиться дать полную тягу.

– Есть, сэр.

Через отведенную минуту четыре крейсера начали менять свои позиции согласно рассчитанному адмиралом маршруту.

– Ну что ж, не судьба… – глухо произнес Винсент, так и не увидев желаемого смещения кораблей противника, которое должно было расчистить им вход в порядки Альянса. – Полный вперед!!!

«Нергал», дав выхлоп, изрыгнул длинное пламя огня из дюз своих ходовых двигателей и начал набирать максимальную скорость. В этот момент стало ясно, что противник все же клюнул на уловку, и позиции Альянса немного растянулись.

– Хорошо, – прокомментировал Винсент Силаев. – Артиллеристам приготовиться…

– Что вы задумали?! – не выдержал Чемберлен.

– Обмен ударами с одним из их старкрейсеров. Сначала закроемся от него вот этим линкором, потом выйдем на прямую линию огня прямо в лоб силунианскому старкрейсеру и тут уж у кого нервы крепче и глаз острее…

– Но два старкрейсера порвут нас!

– Если я рассчитал правильно, то шердманский старкрейсер будет закрыт от нас своими же кораблями. А жертва будет стоять к нам носом, что не очень удобно для стрельбы, мы будем у него в «мертвой зоне» и пройдем мимо него левым бортом.

– А потом?…

– А потом, если это «потом» будет, мы зайдем в тыл вот этим шести крейсерам и линкорам. Они не успеют развернуться.

– Даже если все удастся, мы все равно не сравняем счет.

– А я и не надеялся на это.

– Тогда на что?

– Ошеломить противника.

– И все?!

– И все, – пожал плечами Винсент. – Ошеломить и выиграть еще несколько минут… может даже целый час.

«Нергал», жутко вибрируя из-за нештатной работы двигателей, когда компенсаторы не успевали погасить все колебания от сразу включенной полной тяги вместо плавного наращивания мощности, несся навстречу противнику в образовавшееся окно.

К вибрации добавилась тряска от попаданий в него снарядов и лазерных лучей. Старкрейсер отвечал огнем на огонь, но его результативность была несколько ниже, чем обычно, но только до тех пор, пока корабль не вклинился-таки в ряды противника. Здесь начался самый настоящий кошмар. Снаряды так и сыпались на него, вызывая многочисленные пожары и разгерметизации. Вот уже двадцать процентов отсеков пришлось закрыть из-за невозможности их спасения: повреждения были слишком обширны.