Николай Гуданец - Главнокомандующий

Среди обугленных развалин города размахивал щупальцами и клешнями вздыбленный монстр.

– По-моему, он как две капли воды похож на то чудовище, – добавил дипломат.

– Говоря откровенно, я его толком не разглядел. Слишком неожиданно всё началось, да и кончилось быстро.

– В игре он защищает приземлившийся корабль пришельцев, который надо взорвать, – пустился в объяснения Ракитский. – Причём убить его крайне трудно, если не знать единственное уязвимое место. Надо попасть ракетой точно по центру головогруди, туда, где нечто вроде медальона с иероглифом, видите?

– Откровенно говоря, не понимаю, к чему вы это рассказываете, – озадаченно буркнул Березин.

– Может быть, это случайное совпадение, а может, и нет. Хотя случайных совпадений не бывает... В той игрушке очень много напоминает наш с вами проект. Прямо как в воду глядели.

С запозданием поняв, что генерал отнюдь не разделяет его энтузиазм, Ракитский несколько смешался.

– Так или. иначе, в этом что-то есть, – заявил он после неловкой паузы. – Мне надо будет хорошенько обдумать это на досуге. А что касается интервью Паттона, мы тоже это так не оставим. Уже принято решение организовать информационную контркампанию, идёт проработка деталей. По-моему, он крупно подставился: едва принял дела – и сразу занял капитулянтскую позицию. Делегаты арабских стран его теперь ни в грош не ставят, большинство африканцев тоже...

Ракитский пустился излагать расстановку сил в комиссии, генерал слушал его разглагольствования вполуха. Тоже мне, важное открытие сделал, срочно прискакал им поделиться. Игрушечная гадина, или киношная, или натуральная, какая разница. Глупо, что Ракитский оторвал его от дел из-за такого пустяка. Как будто ему делать нечего...

Выговорившись, дипломат распрощался.

Березин усмехнулся и покачал головой. Кто бы мог подумать, что лощёный, импозантный Ракитский увлекается кровавыми компьютерными играми. «The Alien Invasion», то бишь «Вторжение пришельцев». Компьютерная стрелялка стала реальностью, нарисованные монстры ожили, пошли в настоящую атаку. И льётся кровь, настоящая, отнюдь не виртуальная.

Бегло просматривая сводки, посвящённые текущим научным разработкам, генерал вдруг словно бы споткнулся глазами об один из абзацев. Медленно вчитался, потом открыл по гиперссылке подробные сведения, незамедлительно поступившие с сервера лаборатории Псковской базы.

На крупном корабле пришельцев, захваченном после нападения на Псковскую базу, обнаружился отсек с оборудованием неизвестного назначения. Один из медузняков, захваченный в плен, оказался медиком, по земным понятиям, нечто вроде фельдшера. Он попросил разрешения воспользоваться корабельной медицинской аппаратурой, чтобы отрастить заново свою конечность, оторванную взрывом гранаты. Таким образом удалось выяснить, что необычное, ранее не встречавшееся среди трофеев оборудование применяется при тяжёлых ранениях для регенерации тканей. В своём нынешнем виде аппаратура несовместима с организмом человека по некоторым гистологическим причинам. Однако её принципы работы выяснены, и даже получен аминокислотный раствор, который обеспечивает полную регенерацию травмированных органов человека. В ближайшее время планируется изготовление опытного образца, пригодного для лечения людей.

Березин дважды перечитал сводку. К горлу подкатил упругий комок. Свернув рабочие программы, он вышел из вирела, стащил с головы шлем. Ожесточённо потёр кулаком повлажневшие глаза. Набивая трубку, покосился на куцые обрубки бёдер, накрытые пледом.

Минувшей ночью ему снилось, что он гуляет по Москве на своих двоих. Неужто сон оказался вещим?

– Привет, Владлен, как жизнь молодая?

Щёголев вошёл в палату, взгромоздил на тумбочку полиэтиленовый пакет с фруктами.

– Здрасьте, дядя Серёжа, – мальчик пожал протянутую руку. – Зачем вы столько, мне их девать некуда. Вчерашние вон ещё остались, в холодильнике...

– Что ж ты, братец? Тебе надо есть, поправляться, силёнок набираться.

– А врачи говорят, я уже выздоровел, – Владлен сел на койке, обхватил колени руками, уткнул в них подбородок. – И теперь меня в интернат отправят. А я не хочу в интернат. Мне здесь нравится.

– Что поделаешь, братец, – Щёголев придвинул стул ближе к койке и уселся. – Мне вот здесь не нравится, а деваться некуда.

– Почему не нравится?

– По кочану. Просил о переводе в любой НИИ, не отпустили. Слишком ценный специалист. Ладно, нет худа без добра, зато к магистерскому диссеру материала накоплю...

Дверь приоткрылась, и в палату заглянула американка Хадсон.

– Здравствуй, Владлен!

– Тётя Эвелин, хэллоу! – восторженно крикнул мальчик.

– День добрый, – поздоровался и Щёголев.

Десантница смерила его холодным взглядом, ничего не ответила.

– Знаешь, Владлен, я сегодня попозже зайду, – сказала она. – Лады?

– Да заходите, не стесняйтесь. Вы с дядей Серёжей знакомы?

– Нет, – отрезала Эвелин и добавила по-английски почему-то: – Bye.

Дверь закрылась.

Выпендривается, подумал Щёголев. Задирает нос, героиня сучья с медалькой, всеобщая любимица. Плевать.

Кстати, норов у неё совершенно бешеный. Выбила Миллеру зуб, когда тот сострил насчёт командующего Березина. Парень просто пошутил, а она изо всей силы заехала ему в челюсть. Генерал же свою заступницу примерно наказал: взял да и разжаловал из ефрейторов в рядовые. Небось решил проявить принципиальность.

– Дядя Серёжа, а почему тёте Эвелин Ленин не нравится?

На стене в изголовье койки висел портрет Ленина, который Щёголев по просьбе мальчика выудил из Интернета и распечатал на цветном принтере.

– Трудно сказать, – Щёголев пожал плечами. – Американцы, как правило, коммунистов не любят. Соответственно, и Ленина тоже.

– Вот и нет, тёте Эвелин очень нравится генерал Березин, хотя он за сибирских коммунистов воевал. И даже портрет его при себе носит, она мне показывала. А про Ленина она сказала, что он людоед и лучше бы мне снять портрет со стены. Правда, когда я сказал, что меня мама с папой назвали в его честь, она стала извиняться. Я попросил объяснить, за что она Ленина так не любит. А она сказала, давай сменим тему. Разве он действительно такой плохой?

Щёголев поскрёб в затылке.

– Ну, знаешь ли, братец, историю люди оценивают по-разному. Для одних Ленин великий человек, для других кровавый деспот. Революция штука такая, неоднозначная. Что десятки миллионов людей тогда погибли, это факт. Гражданская война да ещё потом разруха. Но так вот сплеча рубить, как твоя тётя Эвелин, по-моему, не совсем справедливо.

Оба собеседника задумались. Щёголеву вдруг вспомнилась одна француженка, с которой он в золотое студенческое время пытался завести интрижку. Звали её Жаклин, она стажировалась в МГУ, писала диссертацию по творчеству Достоевского.