Владислав Выставной - Утечка мозгов

И он говорил это быстро, горячечно, будто боясь, что сон закончится, и он снова станет обыкновенным человеком – ничего не знающим, страдающим от собственной глупости и беспомощности. Никита делился своими сокровенными знаниями, своими новыми сверхчеловеческими ощущениями.

И тот человек слушал, а в руке его по-прежнему был загадочный прозрачный куб. И Никита, глядя на этот куб, начинал сбиваться, путаться в словах, терять нить собственных рассуждений…

И когда он в смущении поднял взгляд на человека, то увидел, как тот глядит на него бессмысленными немигающими глазами.

И Никите стало страшно. И он бросился прочь, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, чтобы предупредить об опасности, чтобы спасти этот прекрасный мир.

Но всюду на него смотрели пустые стеклянные глаза, такие же прозрачные и звенящие пустотой, как и этот мир, лишенный души.

Никита закричал.

Он проснулся в поту, а сонный страх никак не хотел выпускать его из холодных липких лап. Вокруг был полумрак. Тесную каморку освещала единственная дежурная лампочка.

– Где я? – прохрипел Никита.

– Все нормально, – ответил Стас. – Здесь все свои, не беспокойся. Погони за нами нет, можно не торопиться. Отдыхай…

Но Никита не слушал его. Он пытался разобраться в собственных ощущениях. Это казалось невозможным, так как ощущения менялись, словно в калейдоскопе, бросая тело то в жар, то в холод.

Никита встал. Осмотрел товарищей тяжелым взглядом. Внезапно все существо его пронизало острое желание.

Желание убить. Кого угодно. Только сразу, сейчас.

Никита тяжело задышал, пытаясь вернуть себе ощущение реальности. Но ничего не выходило. Ведь он знал, что именно может помочь ему найти мир с самим собой, обрести понимание сути вещей и потерянное душевное равновесие.

– Экстракт… – прохрипел Никита.

– Что? – не понял Стас.

Никита подошел к нему и, борясь с искушением свернуть наставнику шею, выдавил:

– Пошли к Доктору…

– К доктору? Тебе плохо?

Никита сжал кулаки.

– Пойдем вытрясем из него душу… Узнаем у него… Кто он, этот… Ганс…

Стас удивленно посмотрел на Никиту и кивнул.

– Ну, пойдем. Рано или поздно все равно надо было разобраться с этим Гансом. В конце концов мы ведь не партизанить пришли в этот мир… Ребята! Эй, народ! Хватит спать! Вставайте. Пора приступать к нашим поискам.

Батхед открыл глаза, похлопал редкими ресницами и послушно поднялся. Пилигримы во сне отмахивались и бормотали что-то бессвязное.

Последним проснулся Копатель. Причем проснулся он от собственного смеха. Стас с удивлением посмотрел на улыбающегося вражеского нейронавта. Все-таки с психикой у того явно было не все в порядке.

Никита с трудом, но все же взял себя в руки. Ударил несколько раз сам себя по лицу. Вместе с хлесткой болью пришло наконец ощущение реальности.

– Погодите, – произнес он, – я выйду первым. Осмотрюсь…

Они брели по лабиринтам подсобных помещений, словно по незнакомой каменистой пустыне – без воды и еды, то и дело спотыкаясь о какие-то трубы и кабели. На этот раз их вел Копатель, который пообещал указать безопасный путь прямо к медицинскому центру. Выходило, что Копатель довольно хорошо знал местность, несмотря на месяц сидения взаперти. Если он не врал, конечно.

Стасу было бы интересно услышать историю Копателя, но сейчас его занимала более актуальная проблема. Он наконец осознал реальность нового, чуждого ему мира, хотя до сих пор с трудом верил в то, что находится на огромной космической станции, которую почему-то Никита и Копатель упорно именовали Отелем. В другое время этот факт сам по себе был бы для него невероятным открытием, чудом. Но какое чудо может сравниться с путешествием в глубины сознания человека?

Батхед, правда, утверждал, что эти миры, эти внутренние вселенные не имеют отношения к сознанию, как таковому. Скорее, они являются важным элементом человеческой души, что к сознанию имеет довольно косвенное отношение. Стас не понимал различия между душой и сознанием. Но предпочитал не спорить с психологом. Тем более что на истину в таком споре вряд ли кто мог претендовать серьезно…

– Ой, смотрите! Кто это? – сказал вдруг Батхед. В голосе его послышались испуганные нотки.

Все остановились и принялись вглядываться в полумрак, царивший на этом уровне. Стас вначале не очень понял, на кого указывал психолог. И вскоре стало ясно почему.

Фигуры, стоящие впереди, были неподвижны. Поэтому бросались в глаза не сразу. И будучи уже замеченными, вызывали оторопь своей неестественной неподвижностью.

– Жмых, – сказал Копатель. – Это всего лишь жмых. Не бойтесь.

Стаса передернуло. Он никак не мог привыкнуть к такому явлению, как люди с начисто выжатой душой. Это было ужасно. Это просто не укладывалось в голове.

Зато становилось понятно, что же теперь происходит в его родном мире. Срединном Мире, как назвал его сперва Алекс, а следом – пилигримы. Теперь и люди Срединного Мира становятся материалом для сублимации жуткой выжимки из человеческих душ. И то, что творит сейчас кэп Хантер в Никитиной шкуре – это только цветочки, если верить тому человеку в белом…

Они прошли мимо группки безмолвных фигур, что следили за ними ничего не выражающими взглядами. Стас невольно вжал голову. Он старался не смотреть на этих несчастных. Но, как назло, впереди показались еще несколько похожих фигур. Затем еще и еще.

– Нормально, – сказал Никита. – Откуда их здесь столько?

Чтобы продолжить движение, им пришлось буквально врезаться в гущу жмыха, отчего пилигримы принялись что-то громко и суеверно бормотать. Очевидно, какие-то молитвы.

Никита вдруг остановился, отчего сзади на него налетели остальные ныряльщики.

– Черт, – сказал он. – Я ведь совсем забыл! Здесь где-то должен быть Денис…

– Какой еще Денис? – не понял Батхед.

– Денис… Денис?! – встрепенулся Стас. – Он же в коме… Что я говорю… Где он? Что с ним?

Никита покрутился на месте, огляделся. Местность была не слишком знакомая, но помогал инстинкт.

– Ищем лестницу. Надо подняться на один уровень. Похоже, оттуда их всех разогнали. Может, они выстрелов испугались или еще чего…

Лестницу нашли довольно быстро. Поднялись.

Никита сразу узнал это место. В прошлый раз здесь колыхалось жуткое море отработанного человеческого материала. Теперь жмыха было гораздо меньше. На решетчатом полу всюду лежали неподвижные тела. Бурые пятна намекали на недавние довольно жестокие события.

– Похоже, они чем-то не угодили этим уркам, – мрачно сказал Никита. – Не пойму только чем? Безобиднее существ просто быть не может по определению.

– Существ… – повторил Стас, будто пробуя на вкус это слово. Оно с трудом подходило к людям. Впрочем, и образ жмыха мало ассоциировался с тем, что принято называть разумным существом.