Олег Дивов - Закон фронтира

— Стойте здесь, — приказал он своим людям. — К этой штуке не суйтесь и другим не позволяйте. Кажется, она может взорваться. А я сейчас Главного приведу.

Блок-пост на другом конце города представлял из себя два ржавых грузовика на спущенных колесах. В узкую щель, оставленную для легковушек, миномет все равно не пролез бы, так что баррикаду пришлось снести, а личный состав блок-поста запугать беспорядочной стрельбой и разогнать. Колонна вырвалась на Московское шоссе, безумно ухабистое и колдобистое, и бодро покатила от города прочь. Гош так переживал за свою емкость с соляркой, что Женя, прикрывая отход, выполнила акробатический номер. Ей пришлось на ходу вылезти наружу и поверх елозящего на сцепке бензовоза запулить два рожка в сторону оставшихся в тылу перевернутых грузовиков. Героическая охрана блок-поста и без таких намеков залегла по канавам, но зато Гош остался совершенно доволен тем, как четко выполнен его приказ. Он все еще кипел после несанкционированной выходки Регуляторов, и перечить ему было просто бессмысленно.

Через несколько километров справа открылась широкая асфальтированная площадка, на которой гнили магистральные тягачи с длиннющими фурами. Здесь можно было развернуться. Колонна съехала с шоссе и встала в уже привычном боевом порядке, к опасности носом. Командир милостиво разрешил курить. Над его злой физиономией деликатно посмеивались.

Костя решил проверить ржавые грузовики на предмет трофеев, но тут же бросил это занятие — в кабинах застыли мертвые тела, а в кузовах засохли фрукты. Почему-то именно мумифицированные апельсины напомнили Регуляторам, что надо бы все-таки определиться с тем, какой год на дворе. Цыган сказал, что это сделать несложно. Он вспомнил, что была в прошлой жизни замечательная вещь — электронная записная книжка. Сошлись на том, что у мертвых шоферов ее искать бессмысленно, но постановили непременно такую найти где-нибудь в городе. В каком именно городе, никто не уточнял. Подразумевалось, что это Москва.

— Двадцать три минуты, — сказал издали Гош. Все это время он расхаживал по шоссе с биноклем в руках, то и дело поглядывая в сторону Тулы. — Неужели Главный не поверил?

Женя подошла к нему и в который раз за этот день взяла за рукав.

— Скорее бы все кончилось, — вздохнула она. — Хочу тишины. Домик на берегу озера. Книжки при свечах. Купаться под луной. Рыбу ловить. Ты любишь рыбалку?

— Шумное дело, — отозвался Гош.

— Шумное?!..

— А что, по-твоему, граната тихо взрывается?

— Слава Богу! Капитан Дымов изволит шутить. Что, полегчало?

— Как сказать… В принципе, да. Если Главный не приедет, мы за бомбой возвращаться не станем. Опасно. А я только сейчас понял, с каким облегчением расстался с этим куском железа на прицепе. Жалко, конечно, что Главный… Погоди, — Гош отнял у Жени рукав и снова припал к биноклю.

— Регуляторы! По местам!!! — рявкнул он так, что Женя зажала уши.

Главный приехал, как ему и было приказано, без эскорта, с одним водителем. Судя по всему, тульский князь считал ниже своего достоинства крутить баранку.

— Я опоздал! — заорал он, выпадая из дверцы. — Не было машины! Скорее! Она взорвется через полчаса! Вы должны успеть! Я на все согласен! Ради Бога! Сволочи, негодяи, подлецы! Террористы! Грязные подонки! Жиды пархатые!

Больше он ничего интересного сказать не успел, потому что ему в рот, ломая зубы, воткнули автоматный ствол — Костя постарался. Водителя уложили на асфальт и обезоружили. Через минуту все трое арестованных, включая очнувшегося, но совершенно косого Олега, были накрепко привязаны к бамперу одного из грузовиков на площадке. Разумеется, с кляпами во ртах.

— Кого оставим сторожить? — поинтересовался Костя. — Можно не меня?

— Слушайте, Регуляторы! — взмолился Гош. — Ну ее на фиг, эту бомбу! Давайте не будем возвращаться. Основное мы сделали — город обезглавлен и заживет теперь естественной жизнью. Все, хватит, видеть его больше не желаю!

— Оставайся тут, — предложил Цыган. — Даже вдвоем оставайтесь, с Женей. И с тягачом. А мы по-быстрому слетаем на миномете.

— И на бензовозе, — напомнил Большой. — Там же компрессор, шины у прицепа накачать.

— И на бензовозе, — кивнул Цыган. — Отдохни, командир. Можешь пока расстрелять тех, кого сочтешь нужным.

Услышав слово «расстрелять», Главный судорожно задергался. Водитель покосился на начальника и вдруг расплылся в улыбке, насколько позволял ремень между зубов.

Любопытный Костя тут же развязал ему рот.

— Ты чего лыбишься, чмо тупое? — спросил он.

— Давно пора его шлепнуть, — сообщил водитель. — Сам ты чмо. А он вообще…

— Поменьше эмоций, — посоветовал Костя. — Ты же все-таки тупой!

— Всех наших девок перепробовал. Стакан водки по субботам. Вози его туда-сюда. Жратвы в обрез. Того нельзя, этого…

— О, Господи! — Костя заново лишил водителя дара речи. — Слушай, Гошка, может зря мы это? Не перестараемся?

Гош склонил голову набок и критически оглядел арестантов.

— Знаешь, — сказал он, — мне уже все равно. Как хотите, так и делайте. Нужна вам бомба — ради Бога. Решите, что Главного лучше в Тулу вернуть — скатертью дорога. Хочу домик у озера, книжки при свечке и купаться под луной.

— В проруби! — развил тему Цыган.

— По-моему, Гоша, ты устал, — резюмировал Большой.

— Согласен, — Гош кивнул. — Ну что, едете?

— Едем! — твердо сказал Костя.

Водителя пришлось домой гнать пинками. Он был страшно расстроен, что машине прострелили колеса, и все норовил над убиенной поплакать. Олега и Главного закинули на тягач и крепко привязали, чтобы по дороге не отвалились. Гош скалил зубы и молчал. Женя пересела к Цыгану в «Лендровер».

— Поссорились? — спросил тот, едва колонна тронулась.

Женя удивленно подняла брови.

— Ты о чем?

— Гошка мрачнее тучи. Я думал, у вас что-то не так. Извини.

— У нас все нормально. Лучше и быть не может. И не будет очень долго, — туманно ответила Женя и вздохнула.

— Извини, — повторил Цыган. — Глупый я все еще. Вроде бы с каждым днем умнею, а как присмотришься — Любен и сейчас тупее всех тупых.

— Любен? — переспросила Женя.

— Это имя мое. Косте только не говори. Обязательно кликуху дурацкую выдумает.

— Красивое имя.

— Наверное. Только зачем оно мне без фамилии?

— Знаешь, а у тебя все меньше слышен акцент. Я всего-то несколько дней с вами, и то заметила.

— Прогрессирую, — усмехнулся Цыган. — Становлюсь взрослее, превращаюсь в то, чем был на самом деле. В москвича превращаюсь. Который по-болгарски вообще не говорил. Эх, песню спеть, что ли? Родную народную… Хей, поле широко, широко, зелено, хей! Тьфу! И Балкан ти роден, хей, Балкан ти наш! Два раза тьфу. Женечка, солнышко, пошарь в бардачке, там кассеты лежат. С ума сойти можно на такой черепашьей скорости. Даже пятидесяти нет! А ребята сейчас в этих коробках глохнут…