Борис Долинго - Игры третьего рода

Стало тихо, и теперь микрофоны доносили даже, как ветерок елозит по кирпичам обрывком какого-то пластика.

– Да-а-а… – протянул Домашников, поднимаясь с пола. – Восток – дело тонкое… Особенно на берегах Темзы.

– Ага, Петруха, – согласился Гончаров, – очень тонкое. Как и везде.

В полной тишине Петр посадил гравилёт примерно на то же место, откуда они взлетели.

– Ладно, – стряхнул со всех некоторое оцепенение Гончаров, – принимаю решение лететь к нужной Арке. Новых моджахедов, думаю, дожидаться не будем? Летим, пусть тут англичане, если кто ещё остался, в своём дерьме плюхаются.

– Может, осмотримся? Кружок сделаем над знаменитым городом? – попросил окончательно осмелевший Домашников.

Майор с сомнением пожевал губами:

– Нарваться на какую-нибудь ракету класса земля-воздух?

– Если несколькими сразу не пальнут, что сомнительно, так и ничего страшного: поле всё равно отклонит её в сторону. Да и можно режим невидимости включить, мы же совсем забыли!

– Невидимости, говоришь? – Александр покачал головой, словно раздумывая. – Что-то там Авван говорил про расход энергии повышенный. И так уже, наверное, много потратили при включении защитного поля.

– Так оно, – согласился Пётр, – но мы не будем включать «невидимку» постоянно. Возникнет необходимость – включим на пару минут, скроемся из поля зрения – и всё!

– Как считаешь, Фёдор? – Майор покосился на Исмагилова.

Тот пожал плечами:

– Да если время есть, то чего бы на Лондон не взглянуть? Тем более что броня у нас круче, чем в танке.

– Ладно, – кивнул Гончаров, – сделаем круг почёта, взглянем. Только – аккуратнее. И всё вовремя включай, Петя.

– Не беспокойтесь, товарищ командир! – улыбнулся Домашников, которому очень хотелось совершить полёт над кусочком Англии. – Всё включим и выключим, когда надо – я автоматический режим поставлю. Вот только карту зарисую, как всегда.

Домашников быстро набросал схему расположения Арок в альбом и поднял гравилёт в воздух.

За время, пока они оставались у Перехода, никто больше в окрестностях места перестрелки не появлялся. Редкие облака плыли, бросая резко очерченные солнцем тени на набережную, на местами разбитый парапет, на мутноватые воды Темзы и на искалеченные комплексы зданий вдоль реки.

Пётр чётко увидел то, что в первый момент и затем в процессе так быстро завершившихся «переговоров» разглядеть не успел: три моста, которые хорошо просматривались с данной точки, были взорваны. На противоположном берегу двигались какие-то фигуры, крадущиеся вдоль набережной через сады у башни Виктории. Добавив увеличения на приборы наблюдения, Пётр как на ладони разглядел, что это небольшой отряд хорошо вооружённых людей в военной форме, а в кустах чуть поодаль притаилась бронированная машина. Никто из них не имел бород, а посему Домашников заключил, что это явно некая группировка, противостоящая так называемому Фронту Исламского Возрождения Британии.

Он указал на вооружённых людей на другом берегу. Майор просто пожал плечами и снова ругнулся крепким словцом:

– Так их всех разтак! Может, господа члены экипажа, всё-таки не стоит экскурсий устраивать? Зачем нам лишние перестрелки хоть с исламистами, хоть с солдатами королевы?

– Может, тут уже не королева, а король?

– Да какая разница!

– Думаю, эти ребята поумнее и стрелять просто так не будут, – заметил Домашников.

– Они уже себя показали поумнее, – проворчал Гончаров, описывая в воздухе рукой полукруг.

– Похоже, мы оказались на берегу, занятом исламистами. Но нам, вообще-то, как раз через ту сторону, на северо-запад нужно двигаться. Чтобы не соваться на противоположный берег прямо сейчас и не провоцировать на стрельбу, давайте немного пролетим над рекой, как бы над ничейной территорией, а потом пойдём по курсу.

– Ну ты, пожалуй, прав, – согласился Александр. – Ладно, давай, полетели, поплыли, поехали! Ты поднимайся повыше, до предела, метров на четыреста пятьдесят.

Пётр чуть развернул машину и повёл её над Темзой в сторону от засевших на той стороне военных. Пролетели два разрушенных моста – Домашников не помнил, как они называются. Из всех лондонских мостов он безоговорочно знал только Вестминстерский мост, что начинался прямо от Биг-Бена, и, безусловно, ни с чем не спутал бы Тауэрский мост, поскольку характерная форма с двумя башнями отпечатывалась в памяти каждого, кто хотя бы раз видел это сооружение. Петру очень хотелось взглянуть на второй после башни с часами символ Лондона, но мост стоял дальше вниз по реке, а они сейчас летели в противоположном направлении.

Запустение царило везде: сгоревшие и разрушенные здания, брошенные остовы автомобилей и автобусов, в нескольких местах в реке торчали корпуса потопленных судов – и практически полное отсутствие людей. Лишь в одном месте с правого берега реки по гравилёту открыла огонь ещё одна группа вооружённых бородачей, но быстро убедилась в невозможности сбить странную машину.

Очевидно, какая-то часть населения либо покинула город, спасаясь от вспыхнувших вооружённых конфликтов, либо была перебита в стычках. Собственно, в сложившихся условиях, огромный каменный город превращался в могильник: при отсутствии сырья и продуктов жить в нём становилось бессмысленно. Особенно при ведении боевых действий отрядами фанатиков.

– Как клопы, зараза! – выругался вслух долго молчавший Домашников.

– Чего? – не понял майор.

– Да эти поганые фанатики: и в прошлые времена как клопы влезали во все щели, покоя не давали, а уж сейчас!

Гончаров усмехнулся:

– Клопы и есть: пьют кровь и размножаются в любых условиях.

– Эти люди действительно не имеют ничего общего с настоящим исламом, – вставил Фёдор.

– Ой, а ты знаешь, что такое настоящий ислам? – прищурился Гончаров.

– Я не знаю, – вздохнул Исмагилов, – но я уверен, что настоящая вера в Бога в любом виде плохой быть не может. Если кто-то пытается убивать именем Аллаха, то плох не Аллах, а человек, кто такие слова произносит.

– А если человек утверждает, что ему так Аллах велел? – прищурился Пётр.

– Человек на то и человек, чтобы врать, – резонно возразил Исмагилов. – Кто-то, кроме него, слышал, что это Аллах говорил?

Майор почти с восхищением посмотрел на Фёдора:

– Ничего себе! – пробормотал он. – Федя, да ты просто… Ну, даже не знаю – философ! Правильно ведь сказал!

Водитель скромно потупил взгляд:

– Меня так дед учил. Нельзя обижать людей за то, что они верят в другого Бога – Бог один, просто все его видят по-разному. Нельзя обижать людей своей верой, но и терпеть, чтобы чужой верой тебя обижали тоже нельзя, конечно.

– А я бы всё-таки сказал, что верить надо не в Бога, а в человека, – вставил Пётр.