Борис Долинго - Игры третьего рода

Гончаров молча пожал плечами: какая, мол, принципиальная разница?

Плавание проходило однообразно, как и поездка. Вокруг царила почти полная тишина, нарушаемая рычанием двигателей БТРа да шумом воды в водомёте. Постепенно небо начало заволакиваться облаками, и вскоре местное светило скрылось с глаз долой. Сразу стало холоднее, температура опустилась до четырёх градусов, а из набежавших облаков сначала редко, а потом довольно обильно посыпались белые снежинки. Домашников рассмотрел несколько – судя по всему, это был обычный снег, мало чем отличавшийся от земного.

– Если река вдруг замёрзнет, мы превратимся в ледокол во льдах, – мрачно пошутил Фёдор.

К счастью, река не замерзала, но только километров через десять серая обманка у берегов наконец отступила и показался пологий голый песчаный грунт, позволявший продолжить путешествие по земле. Хотя ничего особо страшного на воде не происходило, все вздохнули с облегчением.

Сориентировавшись по компасу и «арочной», как выразился Домашников, карте, майор установил, что они отклонились от маршрута километров на семь. Возникла дилемма: либо возвращаться на кольцевой маршрут, по которому планировалось двигаться с самого начала, либо внести какие-то коррективы в исходный план.

Пётр посмотрел на Гончарова: до выступающего куска то ли озера, то ли моря отсюда оставалось километров пятьдесят по прямой.

– Давайте взглянем на здешние моря, – предложил Домашников. – Вполне разумная поправка, а, командир? Ну что бы мы поехали по кругу вокруг Арки? Местность на сравнительно небольшом участке однотипная, а на этом направлении она меняется, вот тут возвышенности какие-то, судя по карте. Горючего у нас пока – выше крыши, а вид здешнего моря или чего там, может позволить лучше понять этот мир.

– Всё тебя к воде тянет, – с некоторым осуждением сказал майор. – Реку мы уже обследовали!

– Так сейчас будем осторожнее: на бэтээре не будем соваться к воде близко, если берег подозрительный. Сами сперва проверим.

– Ну да, – кивнул Гончаров, – сам и провалишься куда-нибудь. А если эти горки, что у нас на пути, плохо проходимыми окажутся?

– Ну тогда и повернём назад, – успокоил Домашников.

После некоторого раздумья Александр согласился двинуться к местному водоёму. Судя по карте, между экспедицией и морем лежала серия небольших возвышенностей, и всем, конечно, было интересно увидеть какое-то разнообразие пейзажа.

Снег шёл всё сильнее, и рентгенометр стал показывать повышение уровня радиации примерно до двух десятых рентген в час: очевидно, дополнительный вклад в повышенный фон вносили осадки. Чтобы не собирать на себя радиоактивный снег, люди забрались внутрь и закрыли люки. Белый ковёр уже плотно покрывал пологие холмы, и колея, которую прокладывал БТР, тянулась за ним среди серо-белого уныния, как рельсы, уходящие вдаль. Температура за бортом опустилась ниже нуля, и Фёдор добавил подачи тёплого воздуха от отопителя.

Домашников и Семён Ефимович примостились за креслами водителя и командира на ящиках с припасами так, чтобы видеть через лобовые стёкла, что творится снаружи. Если бы не странного цвета кусты, пробивавшиеся из-под снега, вполне можно было подумать, что они едут по земной тундре.

Правда, через пятнадцать километров местность стала меняться. Она пошла в гору, кое-где начали попадаться каменные валуны и глыбы, выступавшие из запорошенной снегом почвы. Появились высокие, тоже удручающе-серые деревья. Их гладкий, чуть ворсистый ствол поднимался метров на шесть-семь, после чего скупо ветвился почти горизонтально – короткие ветки с мелкими листочками торчали почти в одной плоскости. Кусты с дынептицами, наоборот, исчезли совершенно.

– Ни дать ни взять – телеграфные столбы, если верхушки обрезать, – заметил Альтшуллер, и все с ним согласились: деревья напоминали именно такие конструкции.

Ещё через несколько километров Фёдор затормозил перед широким рвом, который тянулся идеально прямой линией в обе стороны, на сколько хватало глаз.

К этому времени снег почти перестал, и люди снова открыли люки, чтобы лучше рассмотреть препятствие.

– М-да, – пробормотал Пётр, – а я думал, что здесь никто не живёт…

– Думаешь, это руками сделано? – поинтересовался майор.

– Руками или чем-то ещё такого же типа, – кивнул Пётр. – Очень уж прямо прокопано.

Стенки канала давно начали осыпаться, но само сооружение строгим прямым направлением подтверждало мысли об искусственном происхождении. Ширина составляла метров сорок, не меньше, а боковые откосы шли под углом градусов двадцать. Общая глубина на глаз составляла метра четыре.

Судя по всему, подвохов, аналогичных берегу реки, здесь не предвиделось – канал был совершенно сух, если не считать слегка подмерзавшего снега, покрывавшего его дно, но Гончаров счёл своим долгом на сей раз проверить всё лично: он стал спускаться по склону, проверять прочность грунта лопатой.

Наконец он ступил на дно, предварительно хорошенько потыкав его. Александр дошёл до противоположного берега – поверхность под ногами везде была плотной – и знаками показал Фёдору, чтобы тот осторожно начал съезжать вниз. Когда БТР выбрался из рва, Гончаров вновь занял командирское место.

– Интересно, и кто же тут канаву выкопал? – спросил, скорее всего, сам себя Фёдор.

– Может, мы и узнаем это, – философски молвил Семён Ефимович, – а возможно, и нет.

– Кстати, – посоветовал майор, – расслабляться не стоит – держите оружие под рукой. Мало ли что или кто тут встретится. Что-то слабо верю я в межпланетное братство и межзвёздный интернационализм.

– А в силу разума? – чуть насмешливо спросил Домашников.

– В силу разума, говоришь? – Гончаров, прищурившись, вполоборота посмотрел на Петра. – Верю, крепко поверил – каждый раз, когда на Барьер смотрел, эта вера у меня укреплялась. Нам показали, что эта сила может быть ещё и идиотской.

– Но вот мы все с вами, – вступил в беседу Семён Ефимович, – мы же нормальные, так сказать, разумные существа. Значит, вполне возможно встретить точно таких же в иных мирах.

– Наверное, и возможно, – хмыкнул Гончаров. – Только при встрече имейте оружие под рукой. На всякий случай.

Местность становилась всё гористее. Пошли уже настоящие скальные уступы, между которыми приходилось лавировать. В низинах, где была сравнительно мягкая почва, росли плотные заросли «телеграфных столбов», что тоже не способствовало скорости продвижения.

Наконец, машина миновала, судя по всему, перевал миниатюрной горной гряды, и местность снова начала понижаться, но лес становился всё плотнее. Часто БТР просто проламывался через заросли. Древесина стволов, многие из которых достигали в толщину не меньше, чем настоящий телеграфный столб, ломалась неожиданно легко: дерево имело сухую, трескавшуюся, словно яичная скорлупа, кору и рыхловатую сердцевину, напоминавшую трухлявую губку.