Андрей Левицкий - Сага Смерти: Мгла

— Ну хорошо, хорошо! Я всё поняла. Боюсь только, сами наемники могут не захотеть.

Анчар поднялся.

— Этот вопрос я решу. Но мне нужно иметь четкое подтверждение от вас: я командую группой. Тогда они будут вынуждены согласиться на замену части своего оружия.

Кате пришлось смириться. Они условились о месте встречи, после чего Анчар ушел.

Последним оказался угрюмый сталкер по кличке Болотник. Странный человек, неприятный — у него была тяжелая аура, и говорил он необычно, очень отрывисто, а еще Кате показалось, что Болотник не любит произносить слово «я», как-либо упоминать в разговоре свою персону. Невысокий, как и Анчар, в пятнистом плаще с капюшоном. «Шаман» — так представил его Карл. Катя в мистику не верила и в шаманов тоже. Бубны, пляски вокруг костра, заклинания, стеклянные ножи… это все не для Зоны. Но с некоторых пор кое-кого из сталкеров, долго проживших в ней, действительно стали называть шаманами. Девушке больше нравилось другое слово — следопыты. Они знали тайные тропы, недоступные обычным бродягам Зоны, лучше других разбирались в аномалиях и артефактах. Говорили, из последних они даже умеют мастерить так называемые сборки — артефактные конструкции, обладающие необычными свойствами.

Болотник был ценным приобретением для нее, потому что мог тихо провести группу за ЧАЭС. По словам следопыта, он много времени провел за Радаром, бывал и на севере Зоны. Оружие у него оказалось странным: набор из семи костяных ножей на перевязи и черный маузер «С-96» семьсот двенадцатой модели, с дополнительным переводчиком системы огня и с расширенным до сорока патронов магазином — древний, с кобурой из орехового дерева.

Катя сказала, что не представляет, где достанет патроны к нему. Болотник тихим, лишенным эмоций голосом ответил, что «ТТ» сконструировали под маузеровский патрон, так что проблем нет. Катя кивнула — ага, хорошо, она этого не знала, никогда эти маузеры трофейные не видела. На том и порешили.

Когда Болотник покинул комнату, она встала, прошлась перед столом. Мысленно перечислила: четверо наемников — Мировой, Кирилл и Нешик с Брюквой, еще Хохолок, Анчар, Болотник, братья Карим и Аслан. Девять человек — нормально.

И тут ее прихватило. Издалека пришла боль вместе с тоскливым чувством: одиночество, страх, понимание, что смерть близка… Глеб, где же ты? Она повернулась спиной к Карлу, оперлась ладонями о стену и зажмурилась. Резкая боль — будто крюком пронзили бок, дернули ребро… Глеб, что они с тобой делают? Я иду, я скоро буду!

Боль прошла внезапно. Раздался голос Карла:

— Что с тобой?

— Ничего. — Она повернулась, но перед тем смахнула выступившие на глаза слезы. Коротышка внимательно глядел на нее.

— Это все, — сказал он. Поставив сумку на край стола, довольно потер руки.

— Благодарю, — ответила она. — Ты действительно хорошо поработал. Теперь отдай то, что наварил на этом.

Злобная гримаса мелькнула на лице Карла и мгновенно пропала, сменившись обидой и удивлением, впрочем, явно показными.

— Что? — спросил он, скривив губы.

Катя вздохнула — она устала от разговора с таким количеством мужчин.

— Твоя доля — тринадцать тысяч, — пояснила она. — Ты сказал мне, что платишь им по четырнадцать, семь — вперед. Думаешь, я не видела, как ты совал деньги в карманы каждый раз, как подходил к ним? Ты держишь меня за идиотку, к тому же слепую?

— Ты что говоришь, девка?! — прошипел он, сжимая кулаки.

— Скорее всего ты договорился с ними на двенадцать тысяч, — продолжала она, склоняясь над столом. — И сейчас дал каждому по шесть. Хотя нет, Анчару пришлось отдать семь, как будущему командиру. Значит, сколько получается… Ага, могу поспорить — сейчас у тебя в кармане лежит восемь тысяч сверх того, что ты получил от меня. Решил в полтора раза поднять свою ставку, придурок?

И тогда он попытался ударить ее. Заехать кулаком в лицо.

Из кармашка на поясе Катя выдернула не замеченный сканером пластиковый нож, перехватила руку Карла и вывернула за спину так, что коротышка ударился затылком о стол.

Он закряхтел от боли. Клинок-коготь коснулся дряблой шеи.

— Сука ты, — сказала Катя, наклоняясь над Карлом. — Барыга и тварь. Своих кидаешь, лишь бы хапнуть побольше. А я теперь решила тварей убивать. После того как… Всех, кто мне на пути попадется, в любом обличье, человечьем или зверином, — убивать. И тебя сейчас убью.

Она нажала сильнее, по шее потекла кровь.

— Не надо, — попросил он.

— Деньги давай, урод.

Детская ручка задергалась, как крылышко цыпленка, захлопала по бедру, наконец попала в карман.

— Сколько здесь? — спросила она, когда на стол упали смятые банкноты.

— Во… восемь тысяч.

— Давай те, что получил как свои проценты.

— Но это мое, я их честно заработал!

— Честно?! — выдохнула она, склоняясь ниже над искаженным от страха лицом, нажимая ножом сильнее и понимая, что еще немного — и онa действительно прикончит Карла. — Честно, твою мать?! Ты, сволочь, только что пытался на… меня, а теперь что-то про «честно» говоришь? Доставай — или прирежу на…!

Из глаз Карла текли слезы, Кате вновь стало жалко его, но она тут же изгнала непрошеное чувство. А ее жалел кто-нибудь? Кроме Глеба и Опанаса — кто хоть раз пожалел ее? Может, эта сволочь? Урод наверняка догадывается, на что она пошла, чтобы раздобыть деньги, ведь он знает, ради чего Катя затеяла все это, что случилось тогда в Зоне, — и все равно хочет вырвать из нее побольше. Никакой жалости. Никакого снисхождения. Все люди — твари. Все вокруг — враги. Есть только она. И он . Тот, к которому Катя отправляется.

На стол упал тугой рулончик, перетянутый резинкой. Кровь текла по шее Карла, коротышка дергался, сипел, плакал. Катя заколебалась было — может, оставить ему хотя бы половину того, что обещала, хотя бы тысяч шесть? Нет. Наплевать на него. В Зоне деньги не очень-то нужны, но — могут пригодиться. Вдруг не хватит боеприпасов, или надо будет докупить оружие, или датчики сломаются… Никакой жалости, есть только я, мои желания, моя цель. Я — и он .

Отпустив вывернутую за спину руку, она стала собирать деньги в сумку. Нож с шеи Карла не убирала.

Дверь открылась, в комнату вошел дылда с остроконечной бородой.

— Карл, время заканчивается… — начал он и удивленно смолк, увидев происходящее.

— Адольф! — сипнул Карл. — Я… помоги…

— Э, ты чего?! — заорал дылда, бросаясь к ней. — Ты… ах ты стерва! Здесь нельзя с оружием…

И его рукава выскочила телескопическая дубинка. Адольф обежал стол — и Катя врезала ему носком ботинка между ног. Он с визгом упал, дубинка улетела под стул, дылда скрючился, ухватившись за поврежденное место. Карл закричал. Катя рубанула его ребром ладони по шее. Он заскулил, свернувшись под столом в позе зародыша, держась за горло.