Афанасьев Сергей - Звездный странник – 1. Корабль

– Интересная мысль, – насторожился Леднев, спрыгивая на пол, и по-новому посмотрев на контейнер. – А ты не боишься, что оттуда полезут вирусы, против которых мы будем бессильны?

– Женька, хватит меня пугать, – не выдержал Сергей. – Ясно, что вскрывать будем в полной герметизации со всеми степенями защиты. И потом, зачем землянам перед катастрофой сберегать опасных вирусов?

– Версии две, – начал Сергей, когда все втроем собрались на совещание в кают-компании корабля. – Первая – мина-ловушка на боевом взводе. Версия вторая – контейнер с микроорганизмами. БК пока молчит, зараза. Боюсь – не осилит задачку – не для этого он создан. К тому же пусковой механизм локализован.

– Да, только вот что он запустит? – находясь все еще в мрачном состоянии духа сказал Леднев со своего места.

– Не вскрыв, не узнаем.

– Серж, – обратился Сазонов. – Может я, конечно, и перестраховываюсь, но ты еще раз проверь качество защиты отсека. Не в службу, а в дружбу.

Сергей улыбнулся.

– Все будет в порядке, – кивнул он. – Защита, конечно, не боевого крейсера, но кое-что она выдержит. По крайней мере все известные ситуации в ней запрограммированы. И, как минимум, начало ядерного распада отследится, и если не загасится, то просто выдавится за борт корабля. Непонятно, что вы все так зацепились за теорию мины?

– Такая глобальная катастрофа не с пустого места возникла. Была же какая-то причина. Так что мало ли что…

– Хорошо, – посерьезнел Сергей. – Я буду в рубке, сам прослежу за защитой. На тот крайний случай, когда человеческая интуиция почувствует опасность, а приборы промолчат. Эта штука все-таки продукт другого мира и наши ситуации ей неподвластны. Если что-то почувствую неладное – сразу отстрелю отсек. А вскрывать – вы уж тогда сами. Кто из вас этим займется?

– Скорее всего – я сам, – спокойно ответил капитан. – У Женьки свои медицинские датчики, и свои полномочия на отстрел отсека.

В рубке повисла тягостная тишина. Всем было ясно, что эти понятия "выдавливание в космос" и "отстрел" также теперь относятся и к самому капитану.

– А может, тогда не надо? – с сомнением произнес Сергей.

Сазонов отрицательно покачал головой.

– Только вы уж не расслабляйтесь, – более строго сказал он, понимая их состояние. – Обо мне не думайте. Не хватало еще, чтобы я в случае опасности потащил и вас и корабль за собой. Если что – смело жмите на кнопки.

Ему никто не ответил и он молча повернулся, собираясь уходить.

– Ну, ни пуха тебе ни пера, – напутствовал его Сергей. – Надеюсь – все пройдет хорошо.

– К черту, – традиционно ответил капитан и ушел за своим скафандром.

Два часа в страшном изнеможении Сергей просидел в пустой рубке, напряженно следя за уровнем защиты внутри пятого грузового и готовясь в любую секунду нажать на кнопку аварийной очистки. Как-никак – жизнь корабля, товарищей и его самого сейчас зависела от его сообразительности и скорости реакции.

Он мучительно наблюдал за показаниями приборов, словно шахматист, анализируя быстроменяющуюся обстановку и решая – штатная это ситуация, или все-таки что-то промелькнуло не так.

Вот давление в отсеке чуть изменилось – значит герметизация саркофага нарушилась. Вот побежали анализы воздуха – никаких посторонних примесей, воздух в саркофаге оказался стерильно чистым, только процентное соотношение азота, кислорода и гелия несколько отличалось от корабельного. Вот возник небольшой радиоактивный фон. Сергей чуть напрягся – может такое быть? Надо решать быстрее. Или это все-таки подозрительно. Решил – может. Скорее всего, это всего лишь источник питания саркофага. А вот мелькнули анализы на микроорганизмы – отсутствуют…

Пару раз возникала совершенно непонятная ему картина, но вроде ничего угрожающего он в этом не находил и аварийных мер не принимал. Беспокоил только повышенный фон нейтрино, но он был уже давно, являясь как бы особенностью этого погибшего мира, последствием непонятной катастрофы.

Неожиданно замигала лампочка внутренней связи – Женькин сигнал. Сергей вздрогнул, по инерции погладив кнопку аварийного выброса – все это время он палец с нее так и не убирал. Глянул на часы – прошло тридцать две минуты – слишком быстро для успешного эксперимента. Наверное, что-то пошло не так. Или совсем не пошло.

– Ну что? – настороженно спросил он.

– Давай к нам, в пятый, – голос Женьки был необычайно спокойным. – Я думаю – все уже закончилось.

Сергей вздохнул с облегчением – по крайней мере, ничего страшного не произошло.

– Ты уже там? – уточнил он.

– Да.

– А я зачем вам нужен? Помогать монстров выталкивать из рубки? – он попытался расслабиться и разрядить напряженную обстановку.

– Сам увидишь, – не поддержал его шутливого тона Евгений, что было уже странно само по себе.

Тон Леднева ему не понравился, и Сергей направился к саркофагу, мысленно перебирая, что же все-таки могло произойти?

– Ну, что у вас? – быстро спросил он, стремительно входя в отсек, обводя глазами застывших товарищей и открытый саркофаг. И остолбенел – в саркофаге лежала совершенно обнаженная девушка немыслимой красоты.

– Мертвая? – почему-то жутким шепотом спросил Сергей.

– Живая, – тоже шепотом ответил Женька. – Спит. В анабиозе.

Сергей медленно подошел поближе, не в силах оторвать от нее взгляда.

Вблизи она оказалась еще красивее. Узкие бедра, тонкая талия, спортивная фигура, крепкая налитая девичья грудь. На вид – лет восемнадцать-двадцать. Копна черных волос, темные брови и ресницы. Худая – ребра выпирают.

– И что? Она так все эти тысячелетия и пролежала?

– Да нет конечно! – тихо прошипел Женька в ответ. – Была в какой-то консервации типа заморозки. А мы ее своими действиями и разморозили.

– А это что? – снова тихо спросил Сергей, кивая головой. На голом теле были видны следы ушибов – то ли ее пытали, то ли она жестко с кем-то дралась.

– Не знаю, – пожал плечами Евгений. – Возможно, она попала в какую-нибудь катастрофу и ее заморозили для последующего лечения. Да так и не успели. В любом случае она сама все расскажет. Если конечно проснется.

– А что? Может и не проснутся?

Женька снова пожал плечами. В нем уже говорил холодный рассудок медика.

– На первый взгляд – абсолютно здорова, – ответил он. – Сама должна прийти в себя. Но срок ее заточения больно уж велик. По предварительным данным – около двенадцати тысяч лет. Тут уже трудно что либо утверждать определенно. Да и внутренние повреждения тоже не исключаются.

И Женька снова вернулся к своим медицинским приборам.

– Высокая, – тихо протянул Сергей, обращаясь к капитану и стараясь не мешать Евгению.

– Худовата только, – подал реплику Женька, не отрываясь от приборов.