Максим Макаренков - Стражи. Боги холода

Жертва принесена, значит Повелитель будет доволен. Удачно получилось соединить это с устранением слишком любопытного человечка, сунувшего нос дальше, чем это разрешалось.

Такова цена любопытства. Человек оказался хорошей жертвой. Сильной и смелой. Спеленатый заклинаниями и Умением существа, он не мог кричать, не мог двигаться, но в глазах его не плескался ужас, когда обсидиановый нож опустился, рассекая мышцы и дробя кости.

Существо, некогда бывшее человеком, прислушалось.

Тот, кто звонил в дверь, ушел. Снаружи никого не было.

Аккуратно, чтобы не наступить в кровавую лужу, собравшуюся на полу, убийца слез со стула, и принялся неторопливо одеваться в черный костюм, предусмотрительно снятый перед началом ритуала.

В результате, на своей ветке метро Таня оказалась только в половине двенадцатого. Подъезжая к «Измайловской» вспомнила, что сухого корма у Мурча осталось – только зуб поточить. Это означало ранний подъем и бег к магазинчику у метро. Причем, пока она будет натягивать кроссовки и запирать дверь, в спину ей будут нестись гневные кошачьи вопли.

Взбегая по ступеням, она застегнула куртку и сунула руки в карманы. Апрель, конечно, решил показать, что он тоже может быть теплым и ласковым, но ночи все еще отдавали холодком, который хорошо чувствовался на окраинах, особенно, поблизости от лесопарков.

Дождавшись зеленого сигнала светофора, Таня перешла на противоположную строну Первомайской, и быстрым шагом двинулась в сторону дома, оставляя за спиной освещенный пятачок возле метро.

Привычно срезала дорогу, свернув во дворы, и вышла на Нижнюю Первомайскую уже около перекрестка, на котором недавно установили, наконец, светофор, сейчас, правда, бестолково мигавший желтым светом., Поэтому, посмотрев по сторонам, Таня трусцой пересекла перекресток наискосок. На середине дороги кольнуло в затылке. Снова ощущение недоброго прицельного взгляда. Таня ускорила шаг, в два прыжка оказалась на тротуаре и обернулась. Нет, никого.

Пробурчав под нос: – Дура, новопассит пей, – она пошла вдоль закрытого уже продуктового магазина, и свернула во дворы, к своему дому.

Двор соседнего с Татьяниным дома заканчивался узкой асфальтовой дорожкой, проходящей через «территорию тьмы» – неосвещенный прямоугольник гаражей-«ракушек». Стальные коробки выстроились в подобие незамкнутого каре, оставляя свободными два выезда с территории и центральную площадку, на которой разворачивались и куда выгонялись для осмотра машины.

Никакого освещения предусмотрено, конечно же, не было и сейчас, когда погасло большинство окон окрестных домов, из ночной темноты неясно выступали лишь стенки гаражей, стоявших возле дорожки.

С другой стороны тянулся пустырь, частично тоже занятый «ракушками», а дальше, за ним, светилось одинокое окно районной поликлиники.

Таня частенько возвращалась домой заполночь, но всегда старалась, в таких случаях, подходить к дому с другой стороны – через двор и детскую площадку, но сейчас там все было перекопано, и пробираться через строительные траншеи, рискуя сломать себе ногу, совершенно не хотелось.

Таня чуть не побежала, но взяла себя в руки и пошла обычным шагом.

С той стороны, где находился ее гараж, что-то звякнуло, раздалась приглушенная ругань. Снова звяканье, что-то тяжелое падает на размокшую землю.

Да это же от ее гаража звуки доносятся!

Татьяна сглотнула. Она не была героической идиоткой и не собиралась бежать в одиночку расшвыривать угонщиков. Да и, черт побери, зачем кому-то может понадобиться ее старенький «Гольф», да еще запертый в стальной коробке!

А может это бомжи или местные пьяницы?

Таня нашарила в сумочке длинный английский ключ, сжала его, пропустив между пальцев и уперев залитую пластиком головку в ладонь, как учил хороший друг Слава. Сделала пару шагов к гаражам.

В горле пересохло, она откашлялась и закричала:

– А ну пошли вон! Сейчас милицию позову!

С огромным облегчением она услышала топот ног и увидела, как от ее гаража в сторону улицы побежала темная фигура. Выдохнув, зашагала через утрамбованную площадку к своей «ракушке», посмотреть не успели ли сбить замки.

Едва она дошла до середины площадки, как в лицо ей ударил порыв ледяного, тяжелого, пахнущего какой-то мерзостью, ветра. Пространство вокруг затянуло плотной белой дымкой, в которой замелькали гибкие тени.

Видимость сузилась до пределов площадки межу гаражами и Таня с ужасом поняла, что не может понять даже, в какой стороне находится ее дом. Прохлада весенней ночи сменилась промозглым холодом, и Таня увидела, что дыхание облачками пара вырывается изо рта.

Шею ожгло, кулон, подаренный Вяземским, налился тяжестью и, чтобы не упасть, девушка резко наклонилась вперед.

Это ее и спасло. Обрезок чугунной трубы просвистел там, где только что находилась голова.

Гнущая к земле тяжесть тут же пропала, цепочка налилась приятным теплом, и Татьяна прыгнула в сторону, уходя от нового взмаха оборванца с испитым, налитым нездоровой гладкостью, лицом. Не издав ни звука, хулиган снова пошел вперед.

А с другой стороны уже появлялись новые фигуры.

Таня не дала развиться уколу тревоги в полноценную панику, уклонилась от очередного неловкого взмаха и изо всех сил пнула нападавшего в коленную чашечку.

Она явственно услышала хруст кости, но проклятый алкоголик даже не пошатнулся. Правда удалось сбить его удар, и труба всего лишь скользнула по рукаву Таниной куртки, разрывая материю.

Заорав от злости, она выбросила руку вперед, и широкий скошенный, наподобие стамески, конец ключа разорвал кожу нечистого опухшего лица.

Нападавший даже не отшатнулся, и Таня поняла, что ее будут убивать. Новый отчаянный прыжок, фигуры позади уже совсем рядом, и страшный, выбивающий воздух из легких удар поперек спины.

Ее бросило всем телом на стенку ближайшего гаража. Никак не получалось вдохнуть, она со всхлипами пыталась затолкать в себя хоть немного воздуха, шарила пальцами по железной стене, пытаясь встать, и со страшным спокойствием понимала, что это конец.

Самым жутким было молчание. За те недолгие секунды, что прошли с начала схватки, никто из нападавших не открыл рта.

Удалось развернуться.

Она увидела, что на нее наступает бомжеватого вида верзила с пустыми глазами. В руке он сжимал что-то тонкое и острое.

– Это называется заточка, – зачем-то вспомнила она, и выставила вперед руку с зажатым ключом.

Верзила даже не сбавил шага. Он начал отводить назад руку с заточкой, походка стала ныряющей, корпусом он делал обманные движения, лицо сохраняло туповато-сонное выражение.

Из ниоткуда появилась еще одна темная фигура. Новый участник событий нанес убийце с заточкой короткий страшный удар в горло, и верзила молча упал на колени, потом ткнулся лицом в землю.