Максим Макаренков - Стражи. Боги холода

Только теперь она поняла, что стоит совершенно обнаженная в глубоком снегу.

И тут же она ощутила холод. Холод – повелитель, страшный многовековой. И она оказалась в самом его сердце.

Каждый вдох вымораживал легкие, глаза заслезились, слезы тут же застыли на щеках, но она этого уже не чувствовала.

В тщетной попытке согреться, Таня обхватила себя руками и попробовала растереть плечи, но руки отказывались двигаться.

Она хотела закричать, но замерзшие губы лишь слегка разомкнулись, треснули, и на снег упали капли крови.

Тихонько застонав, Таня попробовала сделать шаг, но потеряла равновесие и упала в снег.

Пропали все ощущения, кроме дикого ужаса.

Внезапно тишину ледяной равнины нарушило тихое шипение.

Таня с трудом разлепила веки. По черному, искрящемуся острыми разноцветными искрами, снегу неслись огромные сани из прозрачно-голубоватого льда.

Правила санями черноволосая укутанная в белоснежные меха. Сани неслись сами по себе, женщина лишь задавала направлении, е легонько касаясь рукой левой или правой кромки полозьев, которые, плавно изгибаясь, возвышались над головами пассажиров саней, подобно гигантским бивням.

Почему-то Таня ни на минуту не усомнилась в том, кто правит чудесными санями. Морана. Повелительница холода.

Узнала она и мужчин, стоявших позади богини, хотя они выглядели совсем не так, как на иллюстрациях к статьям.

Чернобог, как и Морана носил меховое одеяние, состоявшее из распахнутой на бочкообразной груди куртки и доходящих до колен штанов. Запрокинув лицо с гладко выбритым подбородком и длинными, отливающими серебром, усами, он жадно вдыхал нестерпимо холодный воздух.

Рядом, держась левой рукой за борт саней, стоял плосколицый человек с очень смуглой кожей. В руках он держал длинную палку, на кожаном поясе висел каменный нож, а рядом покачивалось подвешенное на кожаных шнурах зеркало, исходящее черным дымом.

Тецкатлипоки повернул голову и посмотрел на Таню.

– Пожалуйста, пожалуйста, не оставляйте меня здесь, – попыталась крикнуть она, хотя и понимала, насколько глупо рассчитывать на милосердие этих богов, но уже не смогла разомкнуть губы.

С криком она села в кровати. Тело сотрясала крупная дрожь, Таня не чувствовала ног, с трудом сгибались руки, пальцы не слушались, словно она действительно провела несколько часов на холоде.

Тяжело, со всхлипами, дыша, она приходила в себя.

Бодро заиграл мелодию из «Полицейской академии» коммуникатор. Значит, пять утра.

Откинув одеяло, она выпрыгнула из кровати.

Ранним майским утром, когда Татьяна только выбиралась из кровати, и наскоро сооружала себе немудреный завтрак, в ожидании Вяземского, по Минскому шоссе пронеслись три неброские иномарки. Опытные водители строго сохраняли в колонне дистанцию, предусмотрительно притормаживали перед постами ГИБДД, но ни один инспектор не повернул голову в их сторону – маленькую колонну надежно защищала от посягательств людей с полосатыми палочками мощная аура власти, которую инстинктивно чувствовали и люди в форме, и другие водители, безропотно уходившие из левого ряда, пропуская автомобили.

Почти не снижая скорости, автомобили ушли на поворот к Голицыно, миновали сонный поселок, власти которого то хотели сделать его городом, то пугались и снова превращали в поселок городского типа, и влетели в предусмотрительно открытые металлические ворота, за которыми начиналась ухоженная улочка, с возвышающимися по обе стороны кирпичными особняками.

О продаже домов в этом месте никто не давал объявлений, в отличие от многих других «элитных поселков», как грибы после дождя разросшихся вокруг Москвы в конце девяностых. Здесь все дома строились для себя и каждый знал, кто живет рядом.

Одним из негласных правил жизни в этом поселке являлось – никогда не спрашивай, что делает твой сосед. Правило это соблюдалось неукоснительно, а потому никаких трений, характерных для «шести соток» здесь не возникало.

Автомобили свернули к изящному двухэтажному дому с башенкой, стилизованной под башню средневекового замка.

Сначала из передней и задней машины выбрались деловитые молодые люди в ладно сидящих синих костюмах. Без спешки и шума они распределились по участку, и словно бы растворились в тихом подмосковном воздухе.

Затем открылась передняя дверь автомобиля, ехавшего в центре кортежа, и оттуда показался Мануэль Лесто. Подойдя ко входной двери в дом, он вежливо постучал, и, подождав несколько секунд, открыл ее. Переступив порог, исчез в доме на пару минут, вернувшись, сбежал с крыльца, и открыл заднюю дверь автомобиля.

Из салона неторопливо выбрался широколицый Ицкоатль. Лесто, продолжая сгибаться в почтительном поклоне, что-то сказал своему господину, после чего индеец коротко кивнул, и они оба направились в дом.

Молодой человек, как брат-близнец похожий на тех, что рассредоточились по участку, провел гостей в большую светлую комнату, со стенами, отделанными простыми некрашеными деревянными панелями. Пол также состоял из широких досок, да и обстановку комнаты составляла исключительно тяжелая деревянная мебель.

В центре комнаты стоял, ожидая гостей, высокий пожилой человек, чья выправка безошибочно выдавала военного. Причем, что-то в его облике вызывало образы старой кинохроники – Государь-Император принимает парад, маршируют гвардейские полки…

Последний участник встречи также отличался отменной выправкой, но уже иной – характерной для людей, послуживших в горячих точках – более расслабленной, гибкой, готовой смениться жесткой атакой.

Войдя, Лесто отошел в сторону, а Ицкоатль приблизился к высокому старику и внимательно посмотрел тому в глаза. Тот, не дрогнув, встретил взгляд непроницаемых черных глаз. Некоторое время безмолвная дуэль продолжалась, и индеец, рассмеявшись, первым развел руки в стороны, показывая, что признает соперника равным себе.

Величественно поклонившись, старик сделал рукой приглашающий жест:

– Прошу вас, господа, рассаживайтесь.

Севший напротив человека в кресле Ицкоатль коротко кивнул, его визави ответил таким же кивком. Лесто сел рядом с хозяином, старик опустился напротив индейца на стул с высокой спинкой.

– Итак, господин Лесто, наконец, мы все встретились, – начал пожилой. – Сегодня я пригласил на встречу и Валерия Степановича, думаю, ему надо быть в курсе происходящего.

Лесто перевел Ицкоатлю слова старика, и индеец, кивнув, бросил короткую вопросительную фразу.

– Великий Ицкоатль хочет знать, когда может состояться ритуал?

Старик усмехнулся:

– Не все сразу. Вам придется потерпеть еще несколько дней. К сожалению, то Место Силы, которое мы хотели использовать первоначально, сейчас попросту недоступно. Мы всеми силами ищем новое, но на это нужно еще хотя бы три-четыре дня.