Александр Зорич - Беглый огонь

И я отправился. Меня не смутило, что я так и не дознался у Хуареса, откуда он спустя всего несколько часов узнал о смерти Штекера. Я подумал, что кто-то из шедших мимо снял со Штекера ПДА и отнес Хуаресу (а тот, уже расшифровав последние логи и видеозаписи, понял, что за счет покойничка можно неплохо поживиться). Однако оставалось неясным, отчего этот кто-то поленился осмотреть контейнер для артефактов. Может, был о Штекере такого низкого мнения, что и представить себе не мог, что в контейнере у того может лежать нечто ценное?

Ступая по мягкой белесой массе, окружавшей Стеклянный Дуб, я приблизился к трупу шагов на шестьдесят. Я готовился сократить расстояние до пятидесяти девяти шагов и уже занес ногу, как из-за необхватного ствола дуба появился… припять-кабан, наглое и опасное животное килограммов восемьсот весом.

Мазнув по мне тяжелым равнодушным взглядом нелюбимого сына природы, припять-кабан деловито направился к телу Штекера и, даже не дав себе труда обнюхать его, отхватил сразу несколько пальцев с правой руки трупа – прямо вместе с перчаткой.

Такое поведение мутанта шокировало даже видавшего виды Комбата.

Совсем стыд потеряли! Скоро от голода пули в полете хватать начнут!

– Пошел вон! – гаркнул я и притопнул ногой.

Не смейтесь, зачастую этого хватает. Животина тоже не дура или, скажем, не всегда дура. Иногда, бывает, и прислушается к голосу разума. А у меня патроны тоже не казенные, на всякую мелочь я их тратить не люблю.

Кабан и ухом не повел. Быстро проглотив пальцы вместе с перчаткой, кабан подобрался к голове павшего сталкера. Он широко раззявил свою бородавчатую пасть с желтыми клыками и вцепился в лицо покойного.

Это было последней каплей. Хоронить Штекера я, конечно, не собирался. Но надругаться над телом коллеги в моем присутствии – это уже слишком.

Я снял «калашников» с предохранителя и полоснул очередью по нижнему ярусу ветвей Стеклянного Дуба.

Почему я не выстрелил в кабана? Очень просто. Если его ранить, пути назад уже точно не будет – придется воевать с подранком до победного (а припять-кабаны феноменально живучи, и чем тяжелее нанесенная им рана, тем яростнее они атакуют обидчика).

Во все стороны со звоном брызнуло стеклянное крошево. На спину кабана упали несколько острых сколов, похожих на сосульки.

Голову даю на отсечение, девять из десяти мутантов испугались бы и дали деру.

Но этот бродяга, как видно, был серьезно настроен поесть.

Вместо того чтобы ускакать в кусты, он энергично перемахнул через труп и на рысях направился ко мне!

– Ах ты сучка! – в сердцах воскликнул я.

Проявив легкомысленную самоуверенность, я выстрелил в него от бедра не целясь. Отчего-то я был уверен, что теперь-то он точно испугается.

Куда там!

За несколько секунд монстру удалось сократить расстояние между нами до тридцати шагов.

Прицелившись уже как следует, я нажал на спусковой крючок.

Я был уверен, что хлесткая очередь положит конец этому затянувшемуся эпизоду, достойному комедийного сериала «Идиоты на охоте». Но мой автомат дернулся лишь дважды и умолк.

Что за напасть?

Наработанным за годы движением отделив магазин, я наградил его недоуменным взглядом. Магазин был пуст! Трах-тибидох! Здорово же заморочила мне башку эта Мисс-86!

Кабан тем временем приблизился на расстояние броска.

Я уже видел себя разорванным от паха до сонной артерии мощными серпами смертоносных клыков твари, когда моя левая рука, гюрзой метнувшись под мышку, выхватила пистолет «хай пауэр» – отменное оружие с мощнейшим боеприпасом, полностью отвечающим названию ствола. «Хай пауэр» я ношу с собой на самый крайний случай, в повседневности обходясь старым добрым «стечкиным» и бессменным «калашниковым» нормального калибра 7,62. Однако же вот он – самый крайний случай.

Кабан уже со свистом рассекал воздух, вытянув перед собой свои покрытые радиоактивной грязью мохнатые ноги и злобно сузив глаза, когда из «хай пауэра» одна за одной выпорхнули девять самодельных разрывных пуль.

Восемь из них встретились с целью, снеся мутанту половину черепа.

Белая асфальтоподобная масса под Стеклянным Дубом окрасилась бурым и алым.

Да и сам я стал похож на ходячую рекламу кетчупа «Синьор Помидор».

Практически обезглавленная туша плюхнулась наземь лишь в метре от моих ног. Но сердце мутанта продолжало биться, выталкивая из шейной артерии последние литры дурной крови.

И лишь когда этот адский фонтан заглох, у меня на душе полегчало.

– Ну вот, Штекер, теперь можешь лежать спокойно, – сказал я в пространство.

Любопытство меня когда-нибудь погубит.

На попытки установить причину смерти бедняги Штекера я потратил добрых десять минут.

Огнестрельных или колотых ранений на сталкере не было. Следов зубов и когтей – не считая свежих кабаньих – тоже.

Совсем не похоже было, чтобы его хотя бы зацепила какая-нибудь птичья карусель (которые любят сползаться к Стеклянному Дубу), да и гравиконцентрат тут был явно ни при чем…

Поражение внутренних органов жгучим пухом, большой дозой радона или радиоактивной пыли? Химическое отравление?

Чтобы доискаться до истины, я даже не побрезговал раздеть Штекера до пояса (тут мне очень пригодился мой верный противогаз «Циклон-10», без него возиться с двухдневным трупом – то еще удовольствие).

И не зря: по спине Штекера вдоль позвоночника шли синие пятна.

Что мне это дало?

Откровенно говоря, ни-че-го. Что за аномалия оставляет синие пятна, я не знал.

Меж тем, когда я раздевал труп, из нагрудного кармана выпал ПДА бедолаги.

Вот это был натурально сюрприз. Потому что я, как уже говорилось, был уверен, что о «ведьминой косе», добытой Штекером, Хуарес узнал, расшифровав записи ПДА погибшего.

А ПДА этот ему принес некто, обнаруживший труп, тот самый некто, который поленился посмотреть в контейнер для хабара, проявив тем самым чудеса нелогичности…

Ну а так, с оставшимся на теле Штекера ПДА, эта нелогичность снималась, конечно. Зато появлялась другая. Откуда Хуарес знал?

Кругом одни загадки, понимаешь… Но думать мне о них пока было недосуг, потому что меня кровно интересовал хабар покойного.

Хабар лежал в контейнере, а крышка контейнера так плотно притерлась, что ни в какую не хотела открываться.

Наконец я ее нагрел и открыл. О да, «ведьмина коса», вожделенная цель моего путешествия, была на месте. Причем Штекер запеленал ее по всем правилам сталкерского искусства – в два слоя изоляции – и поместил в фарфоровый стакан. Чтобы она не начала разряжаться раньше времени.

Я видел в своей жизни немало артефактов данного класса, и удивить меня было трудно. Но эта «ведьмина коса» была в своем роде выдающейся. Витков на сто восемьдесят, не меньше. И каждая ее проволочка источала свое собственное золотистое сияньице!