Джерри Пурнелл - Принц наемников

— Сэр!

В зал вошли с десяток волынщиков. Официанты принесли еще виски.

— Боже, майор, — сказал Лисандр. — У вас такое часто?

— Только когда есть хороший повод. Думаю, повод у вас всегда найдется.

— Конечно, победу на прошлой неделе нужно отпраздновать.

— Верно. Но ее мы уже отпраздновали. А сегодня повод — ваш визит. — Севедж взглянул на свои часы. — Думаю, все скоро закончится. Утром заседание штаба. — Он встал. — Если вы меня простите, мне нужно подготовиться.

— Полагаю, вы не нуждаетесь в помощи? Севедж улыбнулся.

— Да, этого может быть многовато. Вот что я вам скажу. На выходе шепну слово президенту.

Через десять минут волынщики остановились, чтобы освежиться, и капитан Алана объявил об окончании обеда. Лисандр неуверенно встал.

Подошел капитан Оуэнсфорд и негромко сказал:

— Кое-кто останется здесь на всю ночь. Хотите, я вас провожу в помещения для гостей?

— Да, пожалуйста.

Снаружи было почти прохладно, и Лисандр почувствовал, что понемногу трезвеет.

— На меня больше действует шум, чем виски, — сказал Оуэнсфорд. — Волынщики мне никогда не нравились. Хорошо себя чувствуете?

— Неплохо.

— Я знаю, как привести вас в порядок.

— Да?

— У нас есть снадобье. Витамины. Тоник. Другие вещества. Действует всегда. Хотите попробовать?

— Капитан, я готов убить за стакан вашего средства. Или за два стакана.

Оуэнсфорд улыбнулся.

— Сюда. — Он провел Лисандра к маленькому бару в конце офицерской гостиной и усадил за стол. — Биллингс, два «Перед сном», пожалуйста.

— Сэр.

Бармен — старик, но держится как солдат. Вместо левой руки у него протез, приспособленный для работы за стойкой. Он улыбнулся, поставил на стол два высоких стакана, прошел за стойку и принес графин с водой.

— Выпейте, — сказал Оуэнсфорд. — Потом запейте по крайней мере двумя стаканами воды. Действует чудесным образом.

Лисандр отхлебнул и поморщился.

— Я не говорил, что это вкусно, — сказал Оуэнсфорд. — Ваше здоровье. — Он отпил. — Я знаю, что вы часто видитесь с губернатором.

— Да. Пока вы были в поле, положение усложнилось. Глаза Оуэнсфорда сузились.

— Каким образом?

— К заговорщикам примкнули новые плантаторы. Несколько десятков. Бойкот расширяется быстрее, чем кто-либо ожидал.

— Черт побери. Но я не удивлен.

— Почему?

— Я знавал Эйса Бартона.

— Бартона. Это майор, который командует наемниками противника.

— Да, это Эйс.

— Откуда вы его знаете?

— Ну… видите ли, именно из-за него я вступил в Легион. Это долгая история…

Лисандр отпил и снова поморщился.

— Потребуется время, чтобы это улеглось… Оуэнсфорд откинулся и посмотрел в потолок.

— Было это довольно давно, так давно, словно происходило с кем-то другим. Я тогда был намного моложе…

— И как Он умер, чтобы сделать людей праведными, умрем же и мы, чтобы освободить их…

Песня звучала по всему кораблю, в серых коридорах, хранивших грязные следы тысяч летевших в корабле раньше; она звучала в вони тысяч нынешних пассажиров; эта вонь напоминала о предыдущих партиях осужденных.

Питер Оуэнсфорд поднял голову от стального стола, прикрепленного к стене его крошечной каюты. Солдаты поют не очень складно, но от всего сердца. Слышалось легкое гудение: дребезжала в такт басу расшатавшаяся заклепка. Оуэнсфорд кивнул своим мыслям. Это пел Аллан Роуч, в прошлом профессиональный борец. Питер решил сделать его унтер-офицером, когда они прибудут в Сантьяго.

Полет от Земли до Терстоуна в корабле Бюро Переселения занимает три месяца, и для всех это потерянное время. Питер не сомневался, что чиновники Совладения на борту корабля прекрасно знают: все здесь добровольцы, летящие на войну. Зачем бы иначе девяносто семь мужчин добровольно отправились на Сантьяго? Но это не имело значения. Политкомиссар Строманд опасался западни. Строманд всегда подозревает предательство.

За все три месяца Питер Оуэнсфорд провел только с десяток занятий. Он отыскал пустое помещение вблизи устройства для удаления отходов и собрал там людей, но Строманд поймал их там. Последовала сцена, Строманд настаивал, чтобы Питер называл его «комиссаром», а солдаты обращались к нему «сэр». Напротив, Питер обращался к нему «мистер», а солдаты переделали его звание в что-то вроде «комик-стар», звезда комедии. Строманд взбесился и прекратил занятия Питера.

И теперь у Питера девяносто семь человек, которые ничего не знают о войне. Это образованные люди. Среди них есть студенты, рабочие, идеалисты; но было бы гораздо лучше, если бы за ними числился солидный перечень подростковых преступлений.

Он вернулся к бумагам, составляя длинный список того, что следует сделать, когда они приземлятся. По крайней мере, у него будет немного времени потренировать их перед вступлением в бои.

Ему очень нужно это время.

Терстоун обычно описывают как сухую жаркую копию Земли, и у Питера не было причин оспаривать это. Остров Совладения с точки зрения закона — часть Земли, но Терстоун в двадцати парсеках от нее, и прилетевшие проходят через таможню. Пестрая группа Питера спрятала военное оборудование, привезенное частным порядком, и переоделась в бриджи и рубашки, популярные у бизнесменов из Нью-Йорка. Питер в длинной очереди на высадку оказался сразу за Алланом Роучем.

Аллан смеялся.

— Что смешного? — спросил Питер.

Роуч повернулся и показал на человека за собой. Все девяносто шесть рассеялись среди первых двухсот пассажиров, покидающих корабль Бюро Переселения, и все были одеты совершенно одинаково.

— Гуманитарная Лига решила немного сэкономить, — сказал Роуч. — Что, по-вашему, подумает СВ об этой опереточной армии?

Что бы ни подумали инспекторы СВ, они ничего не сделали: едва взглянув на багаж, они торопливо выпроводили добровольцев через здание СВ на пристань. К ним подошел невысокий русский в мешковатых брюках.

— Свобода, — сказал он. Говорил он с сильным акцентом.

— Но пасаран! — ответил комиссар Строманд.

— У меня ваши билеты, — сказал русский. — Вы поплывете на корабле. — И он показал на экскурсионный корабль с облупившейся краской и потускневшими позолоченными поручнями.

— Он, похоже, уже истратил свой последний кредит, — сказал Аллан Роуч Оуэнсфорду.

Питер кивнул.

— Я бы предпочел сам заплатить за билет. Кажется, этот корабль построен, когда Терстоун впервые заселялся.

Роуч пожал плечами и поднял свои сумки. Потом, словно передумав, поднял и сумку Питера.

— Вы не обязаны нести мой багаж, — возразил Питер.

— Поэтому я это и делаю, лейтенант. Ни за что не понес бы багаж Строманда. — Они прошли на борт и остановились у поручней, глядя на яркое небо Терстоуна. Добровольцы оказались единственными пассажирами, корабль отошел от пристани и тяжело двинулся по мелкому морю. До материка было меньше пятидесяти километров, и не успели они поверить, что уже не в космосе, а на планете, как оказались в Свободном Сантьяго.