Михаил Тырин - Дети Ржавчины

Между тем погонщики с огромным трудом выдернули иглу из дерева и попытались запустить ее второй раз. Ничего не вышло. Патрон был рассчитан на одноразовое применение.

— Обманули, сволочи, — проворчал Свистун, в сердцах комкая шляпу.

Мы двинулись дальше. Подорожник сунул кассету с иглами себе за пояс и шел позади повозки, часто оглядываясь. Однажды он проворчал что-то насчет второго иглострела, который сейчас здорово бы пригодился. Но я в ответ даже ухом не повел.

Я считал, что сейчас, когда мы напряжены до предела, ничего произойти не может. Я был верен принципу, что неприятности ждут момента, когда о них забудешь.

И просчитался самым позорным образом.

...Они беззвучно попадали с гребня скалы, нависающей над дорогой. Семь или восемь косматых обезьяноподобных людей с тесаками, палками и кистенями вдруг оказались вокруг нас, перепугав лошадей. Медвежатник, не растерявшись, врезал вожжами, и лошади ринулись было вперед, но наперерез прыгнул один из косматых, лошадь тут же споткнулась, жалобно вскрикнула и забилась на земле с рассеченным горлом, запутав упряжь.

Я еще оценивал опасность, просчитывал, как нужно действовать, а мой тесак уже летал, как пропеллер.

Это были не полусонные крестьяне с их неуклюжими крючьями и тяпками. На нас налетели настоящие лесные бандиты — опытные, безжалостные, быстрые как молния. Передо мной сразу оказались двое, я едва успевал уходить от их ударов. Затем один куда-то делся, остался второй, но мне стало ненамного легче. Он опережал меня ровно на один миг. Стоило мне приготовиться к решающему удару, как приходилось уворачиваться от встречного или отбивать его.

И вдруг я понял, что его тесак длиннее моего. Именно эти несколько сантиметров разящей стали позволяли ему наступать, а не отбиваться.

Мне нужна была секунда, миг, чтобы собрать силы, сосредоточить внимание и взять ситуацию под контроль. Но не было ни секунды, ни мига. И поэтому я маленькими шагами все отходил и отходил, постепенно приближаясь к скале.

Иглострел валялся в пыли. У Подорожника не нашлось нескольких секунд, чтобы уложить иглу на желобок, гораздо вернее было выдернуть из-за пояса тесак и заняться привычной работой.

И тут выход пришел сам собой.

Разбойник споткнулся о камень. Он даже не упал, а лишь потерял равновесие. У меня появился шанс, и я использовал его. Я превратился в придаток к собствен— , ному оружию. Казалось, мой тесак сам рванулся вперед, забыв, что навстречу устремлено точно такое же хищное лезвие, ждущее крови. Не я воткнул его в чужую грудь, завернутую в немыслимое вонючее тряпье. Он сам вошел в нее — мягко, почти без напряжения...

Мне не было никакого дела до этого человека. Да и обстановка не располагала к раздумьям. Может, поэтому первое в жизни убийство почти не вызвало эмоций. Никаких, кроме, пожалуй, простого мимолетного удовлетворения. Словно бы я только что открутил неподатливую гайку.

Впрочем, анализировать свой внутренний мир было некогда. Я не стал вытаскивать из убитого бандита свое оружие, а просто подобрал его длинный тесак и побежал к своим.

Там была куча мала — трудно понять, кто с кем сцепился. Я устал — тело мое сделалось тяжелым и неудобным, как наливной матрас. На мои шаги обернулся один из бандитов, и сразу, почти без размаха его тесак качнулся мне навстречу. Я не успевал остановиться и, чтобы не налететь на лезвие, отклонился в сторону, потерял равновесие и кубарем покатился по земле. Переворачиваясь на спину, я угловым зрением заметил, что надо мной, подняв тесак для удара, уже стоит разбойник. Я успел выставить свой, но удар оказался неожиданно слабым, каким-то ненастоящим. В следующую секунду бандит почему-то упал рядом со мной, а на его месте появился Свистун, который указывал рукой в сторону и что-то кричал мне.

Я вскочил, повернулся. Медвежатник лежал между колес повозки. Подорожник, махая клинком как заведенный, медленно отступал на обочину дороги. Перед ним было двое. Я видел, как ему трудно, потому что сам недавно был в его положении. Он едва-едва успевал уворачиваться и подставлять клинок, каждая секунда состояла из десятка угроз жизни, и я боялся не успеть.

Нож летит быстрее, чем бежит человек. Короткий замах, бросок — и он застрял в спине у одного из противников. Бандит сгоряча не понял, что произошло, начал извиваться, пытаясь достать рукой неудобный предмет, мешающий двигаться. Он выронил свою палку, закрутился волчком и грузно завалился на землю, не переставая дергаться.

В это время туда уже бежал Свистун. Он тоже боялся не успеть, поэтому крикнул во все горло, чтобы как-то отвлечь оставшегося бандита, ослабить на миг его напор.

Тот поддался. Едва обернувшись, он налетел горлом на вылетевшее из руки Свистуна лезвие. Последний из оставшихся в живых вдруг швырнул в сторону свой тесак, извернулся, как угорь, и бросился бежать, прыгая по камням. На секунду воцарилась тишина, нарушаемая только хрипом умирающей лошади.

Я думал, что все кончилось хорошо. Я был уверен, что сейчас мы расхохочемся и бросимся поздравлять друг друга с победой. Иное и представить себе было невозможно.

Но Подорожник, не успев даже сунуть тесак за пояс, бросился ко мне. Просто так, не сменив выражения лица, без всякого перехода от войны к миру. Я в первую секунду подумал, что он малость тронулся и собирается покончить со мной.

— Слушай, ты! — закричал он и, схватив меня за шиворот, начал трясти, будто куклу. — От тебя один вред. Это все из-за тебя. Если бы не твоя железка, мы бы ускакали от них, как кузнечики. Из-за тебя у нас нет ни иглострела, ни лошади!

Я молчал. Мне нечего было сказать.

— Я знаю, надо просто вышвырнуть тебя одного на дорогу , чтобы ты больше не мешал нам! — продолжал кричать погонщик, не отпуская меня. — Ты ни на что не годен!

Это был явный перебор. Я отстранил его руку от своего воротника и отступил назад. Подорожник так же неожиданно замолчал, угрюмо уставившись в землю.

Свистун возился с Медвежатником. Тот сидел, облокотившись о колесо повозки, и трогал руками лицо, которое с одной стороны опухло и посинело. Ему хорошо досталось палкой. Но, похоже, этим все и обошлось.

— Мертвую лошадь повезем с собой, — сказал Подорожник. — Мясо тоже кое-чего стоит. А эту твою ерунду выбросим прямо сейчас. Ты уже можешь готовиться к работе на дальних огородах. Там самое место таким, как ты.

Медвежатник и Свистун бросали на меня косые взгляды, но ничего не говорили. Едва Медвежатник нашел силы подняться, они добили лошадку и принялись выпутывать ее из упряжки. Атмосфера была тягостная. Подорожник отошел в сторону и прикончил двоих раненых, которые еще стонали, шевелились и действовали ему на нервы. Я нашел в пыли свой нож, вытер его о клок соломы и сунул за пояс.