Михаил Тырин - Синдикат «Громовержец»

Денис Романович любил помойки тайной, но пламенной страстью. Они влекли его, манили, как может манить золотоискателя сон о Золотой речке. Денис Романович не переставал изумляться, как легко и безмятежно могут расставаться люди с такими замечательными и вполне еще пригодными вещами. Его можно было застать радостно смеющимся, когда он на вершине очередной мусорной кучи разглядывал очередную прекрасную находку: немножко порванный зонт, или неработающий будильник, или кофейник без ручки, или хоть обколотый гипсовый бюстик.

Необходимо заметить, что умелые руки Дениса Романовича одинаково легко возвращали к жизни и зонтики, и будильники. И даже бюстики склеивали.

В то утро Денис Романович забрался довольно далеко от города. Почти час он крутил педали велосипеда, пока добрался до вновь открытого месторождения замечательных вещей.

К слову сказать, велосипедов у него было четыре, не считая еще трех детских. И мотоцикл. Но тяжелую технику он без крайней нужды не беспокоил, экономя топливо и моторесурс.

Новая свалка появилась в окрестностях города благодаря ремонту большого моста через Подгорку. Мост был на федеральной дороге, поэтому ремонт затеялся серьезный — на целых четыре месяца. В километре от моста все эти месяцы грузовики сваливали в кучи старые бревна, проржавевшие трубы и швеллеры, а также многочисленные следы жизнедеятельности рабочих — от перегоревшего электрочайника до раздавленной пластиковой каски.

Свалка Дениса Романовича разочаровала. То ли ее уже разграбили конкуренты, то ли у рабочих-ремонтников не хватило фантазии выбросить что-то поинтереснее старого чайника или забрызганного битумом ведра.

Свалки, где нет хороших вещей, были для Дениса Романовича все равно, что голая пустыня. И сам он становился горе-путником, потерявшимся в ней. С испорченным настроением он уже собирался в обратный путь, как вдруг глаза его зацепились за нечто странное.

Собственно, мимо этого «нечто» он прошел сегодня Уже раза три, но почему-то не обратил внимания. Может, потому, что глаз был нацелен на мелкие вещи — а тут валялся здоровенный железный контейнер.

Просто большая железка — ржавая и местами обгоревшая. Кое-где помятая. Возможно, просто перевернутая строительная бадья для раствора.

Но какие-то потайные инстинкты не. позволили и на этот раз скользнуть мимо равнодушным взглядом. Практичный ум Дениса Романовича активизировался.

Он подошел. Это была все-таки не бадья, а действительно контейнер. Большой, со всех сторон закрытый контейнер трапециевидных очертаний — как крышка гроба. На поверхности «уши» для тросов, какие-то выпуклости, впадины…

Денис Романович стукнул по железному боку ногой и удивился, какие мощные, толстые стены у этой ржавой коробки.

Он зашел с другой стороны. Здесь имелась двустворчатая дверь. Одна половинка приоткрыта и чуть перекошена. Впрочем, открылась она легко, лишь ржавчина чуть скрипнула на петлях. Внутри был прохладный мрак. Потолок оказался низковат — взрослому человеку приходилось чуть пригибать голову. Денис Романович осторожно пролез внутрь и присел на корточки, привыкая к темноте.

В первую очередь его порадовало, что внутри контейнер не такой ржавый и горелый, как снаружи. Наоборот, все чистенько, гладко. Пол, правда, был неровным — по нему шли два ряда больших бесформенных впадин. Это наводило на мысль, что здесь все специально приспособлено для укладки каких-то крупных предметов. И наверняка хрупких.

Денис Романович выбрался на воздух. Светило солнце, распаляясь перед полуденным пеклом. Лениво покрикивали в далекой вышине птицы. Денис Романович задумался.

Эта большая железная штука могла бы занять достойное место на его загородном наделе. Назначение — сарай. И отличный сарай!

Дверь, правда, перекошена. Но можно поправить, подварить. Ржавые стены — покрасить. Кривую обивку с пола — отодрать. Приделать петли для замка — и готово! И от дождя укрыться, и инструмент на ночь оставить. И, конечно, урожай сложить перед тем, как вывезти. Да и вздремнуть можно в жаркий полдень — внутри же прохладно.

Денис Романович с приятным удивлением осознал, что сегодня «от природы» ему достался, по сути, готовый дачный домик. Не воспользоваться — просто грех. Осталось только вывезти.

Быстренько просчитав в уме варианты и ходы, он поспешил в город.

Уже вечером трудяга-автокран взвалил тяжеленную железяку на спину работяге-«КрАЗу», и тот повез контейнер на картофельный огородик Дениса Романовича.

С водителями он расплатился двумя небольшими канистрами с крепленым вином из черноплодной рябины. Вино он сделал сам, а что касается канистр, то об их происхождении очень даже легко догадаться.

Кирилл забрел на Гимназию после обеда. Именно в это ленивое, усталое и неинтересное время здесь начинали собираться люди разных возрастов и склонностей. Гимназия всех притягивала как магнит. К ней влекло, словно к наркотику. Человек без общества — пустое место, а Гимназия предоставляла это общество всем желающим.

И действительно, Кирилл обнаружил здесь общество, рассевшееся на бревнах и ящиках. Здесь уже уютно похрюкивал Гена, рядом устроился конопатый Хрящ, бревно заняли трое пацанов с Кислухи. Кислухой называлась улица Коммунаров, на которой располагался молочный комбинат.

Парни с Кислухи были поддатые. Что характерно, молодежь на Гимназии почти никогда не пила всем скопом. Добытая с великим трудом бутылка обычно разделывалась где-нибудь в подворотне на двоих-троих. Лишь после этого счастливцы шли вкушать сладость общения.

Сегодня в центре внимания оказался Бабай — веселый приблатненый мужичок лет сорока, который умел находить общий язык с любыми людьми. Утром, например, его могли видеть на берегу Подгорки, где он с сопливой малышней забрасывал удочки. Днем он болтал с тетками на рынке, таская у них помаленьку семечки и таранку. Вечером, вдрызг пьяный, гоготал с мужиками в пивнухе. Или с ними же дрался смертным боем.

Что он ел и пил, чем жил и на что надеялся, оставалось тайной. Впрочем, под покровом подобных тайн жила немалая часть зарыбинцев.

Кирилл нашел свободный ящик, сел, как обычно, чуть в стороне, особнячком, независимо заложив ногу на ногу. И принялся слушать бодрый говорок Бабая.

— …Ну и, между делом, пальтишко сняли, часики там, лопатничек. И ксиву, конечно, прибрали. Ну, и наваляли звездюлей, между делом. Так наваляли, что и тыква всмятку, и сам весь в грязище. Как свинья. Он, в общем, так до утра и провалялся, между делом. Только встал — бобик едет, хмель подбирает. Ясное дело: гражданин, пройдемте. Он им: «Я генерал из министерства!» Они ему — хрясь в тыкву, между делом. И в будку его ссыпали.