Василий Горъ - Чужая кровь

Вдруг снова полыхнуло черным, и Бруг чуть не закричал от боли в глазах. Практически сразу же зарокотали барабаны и заорал глашатай.

Однако разобрать смысл сказанных им слов не удалось – над площадью раздался истошный визг:

– Я не хочу!!! Выпустите меня отсюда!!! Ну, пожалуйста, люди добрые! Я виноват! Но я раскаялся!!! Простите!!!

Через несколько мгновений за решеткой билось в истерике человек двадцать, если не больше. Но разобрать, что именно они орут, не получалось – хохот, свист и язвительные возгласы, доносящиеся из толпы, заглушали даже самые истеричные вопли…

– И-иии… Р-раз! – Команда какого-то офицера заставила пикинеров опустить оружие горизонтально и нацелить его на жмущихся к стенкам загона обреченных.

– И-иии… Два!! – Уткнувшиеся в тела бедняг острия подтолкнули их к Плите.

– И-иии… Три!!! – Пики отодвинулись назад, и, разогнанные руками своих хозяев, устремились к своим жертвам…

– Отвертка!!! Где наши люди? – удивленно повернувшись к стоящему рядом соратнику по Большому Делу, спросил Бруг и, вытянув вверх руку с зажатым в ней обрывком красной тряпки, несколько раз махнул ею из стороны в сторону. – О Митра! Доходяга идет в Сияние!!!

– А ты идешь вдогонку… – холодная ухмылка Омана Лади заставила Наира дернуться в сторону, но было уже поздно – холод, возникший где-то под сердцем, вдруг ринулся по слабеющему телу и лишил его возможности заорать…

– За что? – прохрипел Нос, чувствуя, как такие же холодные сосульки одна за другой возникают где-то в спине и в боку, и начал медленно клониться к мостовой…

– Присмотрите за ним… – бросил Оман кому-то, стоящему сзади Бруга и, даже не оглянувшись на то, что происходит на Плите Возмездия, спокойно растворился в толпе…

…Наполовину ослепленный черной вспышкой, я зацепился ногой за попавший под ногу человеческий труп и покатился по невесть откуда взявшейся в лесу булыжной мостовой. Вскочить на ноги с ходу не удалось – уперевшись поясницей в еще одно плавающее в крови тело, я был вынужден уворачиваться от падающей на голову алебарды. Механически подрубив выставленную вперед ногу атакующего, я ушел от удара топором еще одного одетого в безумные лохмотья мужчины и оказался на ногах. И сразу же заметался между сражающихся со звериной яростью людей, стараясь не попасть под шальной удар какого-нибудь клинка.

Не вмешиваться в схватку, естественно, не получилось – как бьющиеся в окружении латники, так и атакующие их оборванцы принимали меня за врага. И так и норовили всадить под ребро кусок отточенной стали. Если бы не способность уходить в джуше , я бы простился с жизнью уже в первые секунды своего пребывания в этом мире. А так пришлось здорово поработать мечом, для того, чтобы вернуться к каменной плите, над которой струилось черное сияние портала. Увы, первая попытка запрыгнуть внутрь оказалась последней – врезавшись лицом в вываливающегося из него человека, я расквасил себе нос и здорово приложился затылком о мостовую. А через мгновение, вздернутый в воздух ручищей Ольгерда, взвыл от злости – марево, ведущее на Элион, погасло!

– Твою мать… – вбивая ногу в пах пытающемуся ударить его ножом мужичку, и добивая его ударом локтя по позвоночнику, выругался Глаз. – Бля, ну что за везение, е-мое?

– Сзади! – в безумном выпаде отбивая выпущенный в мужа арбалетный болт, завопила Беата. И тут же покатилась по земле, пропуская над собой лезвие летящего на уровне пояса топора.

Ольгерд мгновенно превратился в подобие земного вентилятора, закрывшись сияющими плоскостями веерной защиты. Пара оборванцев, пытавшихся броситься на него с блестящими от налипшей крови дубинками, испуганно отшатнулись, но было поздно – дождавшийся формирования боевой тройки Коррин шагнул вперед и вправо, и оба мужика лишились сначала конечностей, а потом и голов. Где-то через минуту плита в центре площади превратилась в островок мира и спокойствия – заваленные порубленными нами телами мостовая лучше всяких боевых кличей пресекала всякие попытки до нас добраться…

– Портал сдох… – попрыгав на плите, пробормотала Хвостик. – Опять Пророчество, да?

– Угу… – пожал плечами Ольгерд. – Интересно, если грохнуть Эола, нас перестанет колбасить по Вееру, или как?

– Вопрос, конечно, интересный… – отбивая мечом очередной болт, хихикнула его сестра. – Только вот надо будет Маныша на хозяйство ставить. А он – босс, и ему будет западло…

– Ладно, поржем потом… Что делать будем? – врезав мне в поясницу кулачком, поинтересовалась Оливия. – Как я понимаю, тут две стороны, и от нашего выбора будет зависеть наше будущее в мире, куда нас привел мой дорогой и горячо любимый муженек. Дать бы ему по голове чем-нибудь потяжелее…

– Так, а где Клод? – перепуганно задергался я, поняв, что не вижу баронессы Золиа.

– Оставили у Портала… – заметив выражение моего лица, расхохоталась Беата. – Кто-то же должен сообщить Хранителю, куда подевалась надежда и опора Аниора?

– Эй, болтуны! Вы что, оглохли? Че стоим-то? – взвыла моя супруга.

– Ну, я сильно сомневаюсь, что кто-то из этих, весьма занятых друг другом господ сможет уделить нам время для обстоятельной беседы… – ухмыльнулся Щепкин. – Окромя того, меня терзают смутные сомнения по поводу самой возможности коммуникации. Думаю, что ни русский, ни аниорский, ни, на худой конец, иврит или санскрит им тут не знаком…

– О, Вован, а ты гутаришь на иврите? – улыбнулся Ольгерд. – Честно говоря, не знал…

– Эй! – приложившись острым кулачком к спине Коррина, рявкнула Оливия. – Вы что, ослепли? Посмотрите по сторонам! Все сразу станет ясно! Те уроды, за которыми мы сюда рванули, убивали и насиловали… Вон там, у стены, такие же твари рвут одежду на девчонке! Вон еще двое – тоже насилуют… Хоть один латник это делает? Нет! Так что думать-то?

– Она права… – буркнула Беата. – Портал откроется вряд ли, так что надо устраиваться тут… Давай, Коррин, шевели булками…

– Глаз, ты плохо влияешь на жену… Ее словарный запас меня пугает… – огрызнулся Ольгерд и тут же, не дожидаясь очередного тычка моей супруги, скомандовал: – Темп!

Ломиться на помощь окруженным недалеко от постройки, очень смахивающей на трибуны, он не стал. Вместо этого наша пятерка двинулась по внешнему краю площади, вынося всех тех, кто, не влезая в сражение в ее середине, старался урвать кусок пожирнее, грабя и убивая пытающихся вымолить прощение или спрятаться мирных жителей.

Вскоре ряды мародеров и насильников сильно поредели. И мы обратили внимание на небольшую группу арбалетчиков, засевших на балконе третьего этажа, занятых прореживанием строя все еще сопротивляющихся оборванцам латников.