Сергей Вольнов - Пожиратель Пространства

Следующим двум планетам даровал я имена девушек, в которых был некогда влюблён. Звали их Марыся Винценгероде и Гальшка Кавиньська. Первая была аспиранткой кафедры гуманистики, красавицей, умницей, наследницей многих тысяч квадратных километров приполярных пустошей. Вторая, родившаяся в одном из самых глухих мест на Косцюшко, в Руслановом Бору, была гениальной, по моему мнению, поэтессой, фантастичной и капризной. Планеты, названные в их честь, – холодные, безжизненные миры в системе багрово—красного гиганта.

В каталог вводились названия новых миров, которым вот—вот предстояло расширить Пределы:

Серж Кольт—Есних и Эндрю Кольт—Есних, планеты—близнецы по всем природным параметрам, различавшиеся лишь тем, что вторая была выжжена дотла жестокой войной, отбушевавшей многие века назад. (Меня аж в дрожь бросало от отчаяния. «Кто воевал, когда?.. Исследовать бы, исследовать! Ага, сейчас, дадут тебе вольные…»)

Вельд Семеняха: громадный всепланетный мегаполис, словно и не подозревающий о безбрежном космосе, раскинувшемся над его каменно—металлической крышей. В околопланетном пространстве не было обнаружено ни единого искусственного тела… Основной экипаж «Пожирателя» отнёсся к мегаполису равнодушно – скользнул коллективным взглядом по планете, как по пятну на тротуаре. А у меня даже сердце заныло. («Как можно вот так безразлично относиться к иной, только что открытой цивилизации?! ПОходя, леший—пеший, равнодушно… Оказывается, можно, сельва—маць! Но мне подобного отношения – никогда не понять.»)

Больше именами человеков я не назвал ни единой планеты: остальные не заслужили этого. Не о планетах говорю – о человеках.

Рай и Ад, Октябрь и Дождевая, Нова Силезия и Северный Полюс, Милостыня и Попурри, Золотой Пульс и Стены Тьмы, Радость и Трамплин, Девятый Сфинкс и Красный Пассат… Даже и не упомню всех названий.

Я нарекал их, довольствовался возможностью немного понаблюдать с орбиты за тем, что происходило на поверхности, и чуть не плакал, когда в очередной раз, уже традиционно, мне не разрешали немедленно «десантироваться», дабы предаться экстазу полевых исследований.

Я нарекал миры, а они растворялись в бесконечности пространства, оставаясь позади. Быть может, навеки неисследованными…

Где—то после двадцать седьмого прокола пространства и двадцать седьмого прокола (в смысле наличия пресловутых «внутренних ощущений» близкого наличия цесаревича), я в отчаянии сцепился с Кэпом Йо.

Звездолёт вынырнул рядышком с крупной планетой, имевшей атмосферу с большим процентным содержанием кислорода. Все признаки высокоразвитой цивилизации были налицо: громадные орбитальные комплексы, искусственно трансформированные (человеки, спесиво доказывая исключительность своей прародины, в данном случае сказали бы «терраформированные») естественные спутники, сама планета, несущая на своём лике явную печать развитой индустриальной и прочей осмысленной деятельности разумных обитателей. Моя овеществлённая мечта, не иначе! Высокоразвитая, НЫНЕ существующая, невымершая Иная Цивилизация, самостоятельно вышедшая в космос. Готовая к Контакту! Грезящая о нём!

И вот – с небес являюсь я, первый для них Иной, и…

Ага. Явился, как же. Мессия, рубить—пилить, посланец величайшей межзвёздной цивилизации.

Стоит Кэп Йо и удручённо кивает головой; это же движение повторяют Ррри и Сол. Я начинаю понимать, что мечта моя имеет выраженную тенденцию к дематериализации. Подлежит неизбежному растворению – подобно куску пальмового сахара в обжигающем чёрном кофе. В мечту идиота превращается… Осознав это, я, не пытаясь уже скрыть своё, мягко выражаясь, раздражение, выдвигаю по отношении к Кэпу Йо, уговорившему меня подписать контракт, целый ряд обоснованных претензий. Обоснованных с МОЕЙ точки зрения.

– Кэп, не мне подвергать сомнению вашу профессиональную пригодность. Я знаю, сколько удачных рейсов вы совершили, и какую неизмеримую прорву космоса избороздили все три «Пожирателя», но со мной, кажется, у вас вышел просчёт. Не понимаю, зачем вам понадобился ксенолог, ВАШЕГО ОПЫТА вполне достаточно и для того, чтобы классифицировать туземцев, вы в Судовую Роль загляните, Ург у вас там насекомым назван, я, специалист, угробил бы уйму времени на определение, кто оно такое, А ВАМ, НЕСОМНЕННО, не более десяти секунд на это понадобилось, это ли не показатель, и чтобы контакт с ними полноценный наладить, вашего опыта вполне хватит! – Произношу я на одном дыхании.

Замечаю при этом, как субкарго Сол дважды пытается меня перебить, но именно тогда я намеренно повышал тон, дабы не дать ему этого преступления совершить. Окончание моей гневной тирады совпадает с тем, что Сол, он же Бой (по—корабельному), спрыгивает с откидного столика, на котором обычно сидит, находясь в центральной ходовой рубке (он вообще имеет привычку садиться на края столов и складывать на груди руки). Спрыгнув, подходит ко мне.

– Перебор, ты не прав! Умный больно, я уж понял, но – тут ты не прав, что да, то да… А так как Биг Босс человек у нас на корабле необычайно занятой, общее руководство нами всеми, уродами, осуществляет, давай—ка я попытаюсь тебе на все заданные тобой вопросцы ответить.

Говорит он это с хищной ухмылкой сильного ЧЕЛОВЕКА. Человека, вынужденного жить, подчиняясь глупым и бессмысленным нормам морали, но доведённого до состояния, когда он с презрением плюёт на них и доказывает своим поведением окружающим, что единственно достойная признания и внимания в этом мире философская категория – Сила. Независимо от того, в какую форму категория эта будет реально воплощена. Интеллектуальную, духовную, экстрасенсорную или просто в сильный удар кулаком в зубы. Затем сильный человек добавляет:

– Выйдем?

Кэп Йо и Ррри делают вид, будто подтекст происходящего сокрыт от них за семью печатями. Очутившись в коридоре, Сол пристально на меня смотрит, и произносит:

– Тебе, я вижу, не терпится показать, какой ты умный, образованный, начитанный, и какое быдло все остальные на твоём фоне. Можешь это отрицать, но меня, академичек, не проведёшь. Я сам таким когда—то был, умником с вершины пирамиды… Пирамидки—то у нас с тобой на предплечьях одинаковые. И поэтому радуйся, что урок правильных и хороших, в понимании вольного торговца, манер преподам тебе я, а не, к примеру, Биг Босс. Хотя Биг Босс должен был это в первую очередь сделать… но терпеливый он мужик, добряк иногда, не в обиду ему будет сказано, и к тебе снисходительный.

– Скажи, а кого именно ты имел в виду, когда словцо «быдло» использовал? – произношу я самоубийственную фразу.

Никогда не умел драться, но, на свою беду, всегда был настолько болтлив, едок и ехиден, что умудрялся, не особенно себя утруждая, выводить из равновесия человеков самых толстокожих и непробиваемых. Причём в считанные секунды. Особый у меня талант к этому, наверное…