Олег Кулагин - Московский лабиринт

— На кого ты работаешь, Михалыч?

Он моргнул непонимающе.

— Зачем вы это делаете? — изменила я вопрос.

Он слабо шевельнулся и проговорил равнодушно, словно повторял давно заученный урок:

— Человечество нуждается в нас… Его надо направлять… Ресурсы на пределе. Если не вмешаться, люди погубят… и себя, и Землю. Мы — просто защитная реакция планеты.

— А кого вы защищаете здесь, в России?

Перед глазами у меня снова было воронежское поле. И вмерзшие в землю тела под свинцовым январским небом.

В голосе Старика что-то переменилось. Совсем чуть-чуть.

— Никто не хотел лишних жертв. Но исполнители… Трудно нарисовать картину грубой малярной кистью. Так всегда бывает… Самую разумную и справедливую идею легко замарать… Грязью… И кровью.

— Справедливость?

— Не в масштабе отдельного государства… В масштабе планеты. Россия… Эта страна всегда была недоразумением, Таня. Аномалией на древе истории… Она должна была исчезнуть…

— Ты ведь столько лет прослужил ей, Михалыч… Столько лет эта страна была твоей.

Старик приоткрыл рот, будто собираясь что-то возразить. Но так и не произнес. Ни слова. А потом вдруг я увидела его слезы. Первый раз за два с лишним года.

— Какая пустота, Таня… Если бы ты знала… Какая пустота…

У меня едва не вырвалась резкость. Но я себя пересилила:

— Я знаю, Михалыч.

И отвернулась.

Тут только обратила внимание, что двери больше не содрогаются от ударов. Либо они решили передохнуть, либо вот-вот наступит черёд взрывчатки.

Артём и не вспоминал уже про слепневских бандюков. Физик сверлил меня взглядом. Не выдержал и осторожно начал:

— Слушай, Таня… А что за бред он тут излагал?..

Бред… А может — реальность? Я совсем запуталась. Будто огромные стереоэкраны подвешены кругом и где-то среди них затерялся проход в единственный, настоящий мир. Но правду не отличить, пока не подойдешь ближе…

— Надо уходить, Артём, — сказала я. — Искать объяснения будем потом.

Там, за ящиками, вторая дверь… Я обернулась и замерла, вслушиваясь в гнетущую тишину. Как я могла забыть про собак! В нынешнем состоянии Михалыч точно не может ими управлять. И если они вернутся…

Из темноты по ту сторону ящиков не доносилось ни звука. Я посмотрела на Артёма. И заметила, что он не сводит с меня боязливо-восторженных глаз. Он уверен, что уж я-то обязательно что-нибудь придумаю.

Попробуем его не разочаровать.

Взяла кусок проволоки с пола. Чуть повозившись, освободила парня от наручников. Потом сама избавилась от массивного «украшения» на левом запястье.

Дальше обязанности распределились. Как и положено настоящему мужчине, Артём остался дежурить с «береттой» наготове. А я, пересиливая дрожь, шагнула в темноту за ящиками. Провела ладонями по стене. Не ошиблась — здесь есть выключатель. Заранее ежась от того, что мне предстоит увидеть, щёлкнула рубильником.

Тусклая лампочка растворила тьму, но истерзанного тела Слепня здесь не было. Только лужа крови на полу и следы — будто что-то волочили к пустому дверному проёму.

— Артём! Сюда!

Я приняла решение. Может, это и не совсем верно, но лучше иметь дело с двуногими подонками, чем с «милыми собачками».

Вдвоём мы быстро перетащили несколько ящиков с консервами и забаррикадировали проход. Обнаружилась приятная находка: под консервами — ящик с аккуратно упакованными осколочными гранатами. Применять их в закрытом помещении — себе дороже. Но если нет ничего, кроме восемнадцати патронов в единственной «беретте», — выбирать не приходится.

— Вставай, — приказала я Михалычу.

Пошатываясь и стараясь не смотреть мне в глаза, он выполнил. Тихо попросил:

— Прикончи меня, Таня.

— Обойдусь без твоих советов.

Завернула ему руки за спину и надела «браслеты»:

— Пошёл вперед!

Разместила Старика и физика за баррикадой из ящиков. Такое впечатление, чго со времени, когда Михалыч держал нас на мушке, он постарел ещё лет на десять.

Что ж, оба мужика в укрытии. Значит, хрупкая девушка может позволить себе слегка развлечься. Я сунула несколько «лимонок» в карманы куртки и осторожно приблизилась к железным дверям.

Тишина. Загадочная тишина. Наверное, бандитам совсем некуда торопиться, раз они решили устроить себе перерыв. Вот только у меня лишних минут не осталось. Всем нутром чувствую, что из проклятого подвала надо выбираться как можно скорее.

Налегла на засов. Поддавайся, чёртова железяка…

И она действительно поддалась. Правда, не сразу и с таким громким металлическим скрежетом, что внутри у меня ёкнуло. По ту сторону дверей послышались голоса.

Я выдернула кольцо, рванула на себя тяжелую створку и не глядя швырнула «лимонку» в образовавшуюся щель.

Голоса зазвучали ближе — они решили проверить, что там с дверями. А потом донесся отчаянный вопль — вероятно, один из них увидел гранату у себя под ногами. Спустя мгновение раздался взрыв.

Отброшенная железная створка удержалась на петлях, но, крутнувшись, едва не прихлопнула меня, будто таракана.

Слишком близко.

Следующий «подарок» я швырнула сильнее и отскочила в сторону. По металлу застучали пули. Взрыв. И всё стихает.

Опустившись на пол, я глянула сквозь щель. В слабом отсвете уцелевшей за изгибом коридора лампочки чернели неподвижные тела. И главное — рядом, почти на расстоянии вытянутой руки, тускло поблескивал зажатый рукой мертвеца «барс».

Переборов соблазн, я решила не рисковать — никуда этот автомат не денется. Всё равно будет моим. Выдернула кольцо из третьей гранаты и осторожно приоткрыла двери. Длинная очередь немедленно забарабанила по металлу. Я отпустила чеку, выждала секунду и постаралась добросить «лимонку» до изгиба коридора. Падая в сторону, ощутила нежное дуновение пуль в сантиметре от прически.

Почти сразу рвануло. Если кто из бандитов и пытался отправить гранату назад — вероятно, сильно об этом пожалел.

Я выхватила «барс» из мертвой руки и дала контрольную очередь по находившимся в поле зрения телам. Может, это была излишняя предосторожность, но оружие-то всё равно надо проверять. Я добежала до поворота и, не глядя, метнула туда последнюю «лимонку».

Уши окончательно заложило. Пыль оседает.

Можно относительно безопасно любоваться делом рук своих. Уцелевшие бандиты после такого побоища должны растерять боевой дух. И пусть я ни фига не слышу, зато на сердце легко. Михалыч бы мной гордился… Прежний Михалыч.

Пора грузиться на тележку и идти на прорыв. Из пяти «барсов» — два покорежены взрывами, а три вполне исправны. А главное — не опустевший даже наполовину ящик с гранатами. Вполне достаточно, чтобы застраховаться от неожиданностей за поворотами и боковыми ответвлениями туннеля.