Олег Кулагин - Московский лабиринт

— Путь вертолет снизится, — требует «кобра».

Он что, действительно пойдет на сделку?

И тут до меня доходит, что я не вижу левой его руки.

Он успел первым.

Грохнуло, перекрывая шум моторов. Выстрелил прямо сквозь пальто Иришки. И тут же взвыл, корчась от боли.

Дети отпрянули в нашу сторону.

Хлопки ГШ, стрекотание «вайперов»…

Доктор наклоняется, откидывает шиток со шлема полицая. Благодаря защите тот до сих пор жив. Стонет, зажимая ладонями пах. Штаны у него мокрые от крови. Нет, это не пули.

Пальцы Иришки сжимают нож. Хороший спецназовский нож, доставшийся ей от погибшего опекуна. «Макаров» я у неё забрала, а про нож и не вспомнила.

— Тебя ведь предупреждали, падаль, — вздыхает Грэй. И добивает «кобру». Одна пуля прямо в лоб. Наш доктор — мягкий человек.

Встаю с пола:

— Грэй, «вертушку» надо развернуть.

— Уже, — вместо него отзывается Синус.

— Рейс на Копенгаген отменяется — террористы заказали Рязань, — подает голос бледный Вовчик. Хохмит? Значит, поправится.

Он самостоятельно освободился от верёвки на запястьях. Артём помогает приятелю сесть.

Доктор убирает тело стрелка и занимает его место.

— Грэй, у тебя кровь на рукаве…

Он оглядывается и успокаивает:

— Это не моя, Таня.

Ироничный прищур.

— А ты цела? Как это он не сломал об тебя руку…

Шутит. Что ж, пока союзники. И на базу СОКа доктор явно не торопится. А что будет дальше? Не стоит загадывать.

И лишних вопросов пока лучше не задавать.

Я шагнула к пилотской кабине. Переступила неподвижное тело «старлея». И поёжилась. Странное чувство. Будто на слизняка наступила.

Обернулась и пристально взглянула в лицо мёртвого полицая.

Нет, можно не сомневаться. Этот готов. И оба готовы.

Но тревога остается…

Кое-что я успела узнать. Мертвецы иногда встают и разгуливают. А ещё — стреляют. Там, в «Матриксе», я достаточно насмотрелась. Серое лицо паренъка-гэймера с фотографической четкостью всплывает в памяти… Я все же убила того «виртанутого». Пуля в лоб его успокоила.

И эти двое должны быть спокойны. Своё они получили… А я никак не справлюсь с полуосознанным страхом. Почему?

«Вайпер» передвигаю на спину. Наклоняюсь и стаскиваю жилет с ближайшего трупа. Торопливо обыскиваю старлея. Кроме запасных магазинов и пары гранат — ничего ценного. Хватаю тело за куртку.

— Ты чего, Таня? — удивляется Артём.

— Просто у меня паранойя.

Волоку мертвеца к двери. Физик сначала помогает, но вдруг его охватывают сомнения.

— Слушай, Таня, а может, не стоит? Когда дохлых полицаев выбрасывают из «вертушки», это выглядит слегка подозрительным…

Грэй оборачивается:

— Могу успокоить, Артёмчик. Они и так начали догадываться. Ещё когда мы сменили курс.

— Да уж, — кривится физик, — теперь я спокоен, как бревно, — и подхватывает покойника за ноги.

Ветер врывается в салон. Швыряем старлея. Артём смотрит вниз:

— Высоко.

— Высшая точка его карьеры, — сухо добавляет Грэй.

Через пару минут — в салоне стало значительно свободнее. Ромыч и Боксер последовали за «кобрами». Никаких привилегий. Полная демократия.

Только тело Боксёра нашло покой в Москве-реке. Остальные — украсили городские крыши.

Последним было тело вертолётного стрелка. Его траектория удачно завершилась на огромной неоновой вывеске компании «PETROLEUM».

— Спасибо, — кивнул бледный Вовчик. — Теперь дышится легче…

Наверное, он прав. Лететь вообще приятнее, чем ползти подземными туннелями. Даже самое распоследнее вертолётное брюхо приятнее канализационного коллектора. Люди не созданы для подземелий. Они летают во сне. И любят солнечный свет.

Вопрос в том, долго ли нам придётся всем этим наслаждаться?

Пока мы с Артёмом освобождали салон от ненужного хлама, наш «борт» опять вызвали на связь. Разумеется, удивились, почему это мы изменили курс. «Шпионы» покинули нас ещё у границы оцепления. Но в каждую «вертушку», и в нашу тоже, встроен радиомаячок. Пакостная хреновинка, которую отключить можно, разве что взорвав вертолёт.

На базе СОКа в реальном времени следят за всеми перемещениями над Москвой. И у них куча средств, чтобы справиться с любыми проблемами. Дело нескольких минут. Ведь тихоходная «юта» — лёгкая мишень.

Грэй пытается морочить им голову. Дескать, мотор барахлит, и потому «борт» вынужден садиться рядом со зданием МВД. На два километра ближе. Конец связи.

— Поверили? — спросила я.

— Сделали вид. — Физиономия доктора полна скептицизма. — У нас осталось максимум пятнадцать минут.

Он откинул экранчик «пальма». Вывел на него знакомую карту подземной сети. И ткнул в зелёную точку:

— Это ближайший вход. А сесть можно прямо посреди улицы.

— Замечательное будет представление, — усмехнулся Артём. — Вся округа сбежится, чтобы поглазеть. Устроят нам торжественные проводы до самого туннеля…

Грэй нервно почесал молодую бороду и тоже улыбнулся. Правда, не очень весело. Слова физика были более чем резонны. Это ведь не Развалины, а вполне густонаселённый район.

Погоня быстро найдёт по радиомаячку брошенный вертолёт и без труда обнаружит вход в подземную сеть. Фора у нас окажется минимальная. И двигаться быстро не сможем…

Значит, надо как-то отвлечь внимание от наших знаменитых личностей. Только как? Времени для всех грандиозных комбинаций — меньше пятнадцати минут.

Прошлой ночью у меня неплохо вышло с трофейным танком…

В сознании проступает яркая картинка. Мы выпрыгиваем из брюха «юты» на крышу дома, а винтокрылая машина мчится дальше. И врезается прямиком в здание МВД. Грохот, паника, перепуганные полицаи…

Нет. Вертолёт — не танк. И прыгать из него на ходу — почти каскадерский трюк. Даже если крыша совсем рядом под тобой. На всё про всё — считанные секунды. Мы не успеем десантировать раненого Вовчика и детей.

Придётся садиться вместе с «вертушкой».

И желательно, чтобы это совпало с каким-нибудь выдающимся событием, начисто приковавшим внимание публики. Цунами, землетрясение, летающая тарелка… В конце концов, почему бы иноплапетникам не приземлиться по соседству в ближайшие пять минут! Когда нужно — никогда их нет! И цунами! Чёрт, ну почему в Москве так редко бывают цунами!..

Я была на грани нервного срыва, когда новый взгляд на карту подсказал решение.

И почти одновременно та же мысль пришла в голову доктору.

Издали здание Международного Бизнес-центра казалось сверкающей, диковинной игрушкой. На самом деле «игрушка» была великовата. В тридцати зеркальных этажах сверкало солнце и плыли облака. И всё-таки башня совсем не казалась хрупкой. Скорее — сплошной монолит, прочерченный безупречными геометрически точными линиями. Здание нависало над окружающим городским ландшафтом — удивительное и одновременно чуждое, будто гигантский инопланетный артефакт.